Средневековье и Просвещение в цитатах и афоризмах - [36]

Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.

Как ни требовательны люди в любви, все же они прощают больше провинностей тем, кого любят, нежели тем, с кем дружат.

Умирает любовь от усталости, а хоронит ее забвение.

Угасание любви — вот неопровержимое доказательство того, что человек ограничен и у сердца есть пределы.

Мы хотим быть источником всех радостей или, если это невозможно, всех несчастий того, кого любим.

Мужчине легко обмануть женщину притворными клятвами, если только он не таит в душе истинной любви к другой.

По-настоящему мы любим лишь в первый раз, все последующие наши увлечения уже не так безоглядны.

Источник ревности нередко кроется не в сильной любви, а в свойствах нашего характера, однако невозможно себе представить сильную страсть, которую не омрачала бы неуверенность.

Мы так же не можем навеки сохранить любовь, как не могли не полюбить.

И при зарождении, и на закате любви люди всегда испытывают замешательство, оставаясь наедине друг с другом.

Полюбить — значит проявить слабость, разлюбить — значит иной раз проявить не меньшую слабость.

В устах настоящего француза слова «жениться на вдове» означают «составить себе состояние», однако частенько слова эти оказываются ловушкой.

Бывают странные отцы, до самой смерти занятые лишь одним: дать детям основания не слишком скорбеть о ней.

Тесть не любит зятя, свекор любит невестку, теща любит зятя, свекровь не любит невестку — все в мире уравновешивается.

От хитрости до плутовства — один шаг, переход от первой ко второму очень легок стоит прибавить к хитрости ложь, и получится плутовство.

Нет ничего бесцветнее, чем характер бесхарактерного человека.

Страсть без труда берет верх над рассудком, но она одерживает великую победу, когда ей удается одолеть своекорыстие.

В жизни бывают случаи, когда самой тонкой хитростью оказываются простота и откровенность.

Человек, высокомерный и спесивый в обществе, обычно добивается результата, прямо противоположного тому, на который рассчитывает, — если, конечно, он рассчитывает на уважение.

Назойлив только глупец, умный человек сразу чувствует, приятно его общество или наскучило, и уходит за секунду до того, как станет ясно, что он — лишний.

В любом самом мелком, самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит, и выходит, и садится, и встает с места, и молчит, и двигается иначе, нежели умный человек.

Тот, кто хлопочет за других, всегда исполнен уверенности в себе как человек, который добивается справедливости, выпрашивая или домогаясь чего-нибудь для себя, он смущается и стыдится как человек, который клянчит милости.

Часто гораздо короче и полезнее приноровиться самому к другим, чем заставить других приноравливаться к себе.

Суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собою.

Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следствием праздности или равнодушия, большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик.

Учтивые манеры не всегда говорят о справедливости, доброте, но они хотя бы создают видимость этих свойств, и человек по внешности кажется таким, каким ему следует быть по сути.

Нет такого порока, который не рядился бы под какую-нибудь добродетель или не прибегал бы к ее помощи.

Одни ценят в собеседнике учтивость, другие — большие дарования и неколебимую добродетель, однако в любом случае учтивые манеры оттеняют достоинства и придают им приятность.

Я не уверен, что о человеке можно судить по первому его проступку, вызванному крайней необходимостью, сильной страстью, порывом.

Нельзя судить о человеке с первого взгляда, как мы судим о картине или статуе, а нужно проникнуть в глубины его души. Достоинства обычно окутаны покровом скромности, недостатки прикрыты маской лицемерия; только немногие сердцеведы умеют сразу постичь характер ближнего, ибо и совершенная добродетель, и закоренелый порок обнаруживают себя лишь постепенно, да и то под давлением обстоятельств.

Опыт говорит нам, что попустительство и снисходительность к себе и беспощадность к другим — две стороны одного и того же греха.

Нахальство — это самовлюбленность, доведенная до предела; человек самовлюбленный утомляет, докучает, надоедает, нахал отталкивает, ожесточает, раздражает, оскорбляет.

Человек самовлюбленный — это нечто среднее между глупцом и нахалом: в нем есть кое-что и от того, и от другого.

Высокомерие — вот единственная причина того, что мы так дерзко заносимся перед низшими и так постыдно пресмыкаемся перед высшими.

Человек тщеславный равно получает удовольствие, говоря о себе как хорошее, так и дурное, человек скромный просто не говорит о себе.

У некоторых людей величие подменяется надменностью, твердость — бесчеловечностью, ум — плутовством.

Человек самовлюбленный — это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств.

Большинство людей, стремящихся к цели, способны, скорее, сделать одно большое усилие, чем упорно идти избранной дорогой, из-за лени и непостоянства они часто утрачивают плоды лучших своих начинаний и дают обогнать себя тем, кто отправился в путь поздней, чем они, и шел медленней, но зато безостановочно.