Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - [10]

Известный исследователь истории Византии, историк и богослов отец Иоанн Мейендорф отмечал, что «в XIV–XV веках за власть на Руси боролось несколько политических центров, и каждый стремился поставить своего кандидата митрополитом Киевским, или, со временем, — выделиться в особую митрополию»¹². В течение указанного периода столкновение местных интересов с централизаторскими тенденциями Византии было основным содержанием исторического процесса в Восточной Европе. Смягчение церковной политики Византии по отношению к Руси не означало, что от принципа назначения греков на кафедру далекой, но важной митрополии совершенно отказались. По словам все того же И. Мейендорфа, «перечень митрополитов поражает этническим разнобоем: Алексий (русский, 1354–1378 гг.). Смута, последовавшая за смертью Алексия, привела к усилению византийского контроля при Киприане (из болгар, 1389–1406 гг.), Фотии (грек, 1408–1431 гг.) и Исидоре (грек, 1436–1441 гг.)»¹³. Стихийной формой протеста против влияния греков и произвола власти константинопольской иерархии стала ересь стригольников (Новгород Великий, Псков)¹⁴.

Со второй половины XIV в., то есть уже со времени княжения великого князя Михаила Александровича (1368–1399) вплоть до присоединения княжества к Москве (1485), Тверь в ожесточенном противостоянии и соперничестве взяла курс на проведение самостоятельной политики (до 1375 г.) и по отношению к Москве, и по отношению к близкой к ней и географически, и династически Литве, но при этом поддерживая с последней активные внешнеполитические и торговые связи. Направляла она послов и в Константинополь, что в полной мере в своих интересах использовали и тверские князья, и патриархи. Напротив, союза с Литвой придерживался рязанский князь Олег Иванович (1351–1402), а в первой четверти XV в. эту же политику продолжил его сын Федор Ольгович (1402–1427). Исследователь XIX в. Д.И. Иловайский писал об этом так: «Исторiя Рязани въ XIV и XV вв. представляетъ замѣчательную аналогiю съ историею Твери. Здѣсь вторую половину XIV в. также наполняетъ видная личность Михаила Александровича, выступающая съ такими же стремленiями, какъ Олегъ Рязанскiй; послѣ его смерти видимъ тѣ же усобицы между Тверью и Кашиномъ, какъ между Рязанью и Пронскомъ, то же колебанiе между Москвою и Литвою. Когда на время ослабла сила притяженiя со стороны Москвы, оба княжества примкнули къ Литвѣ, гдѣ еще властвовал грозный Витовтъ»¹⁵.

Нижегородское великое княжество (1341), территория которого включала в себя собственно Нижегородское, Суздальское и Городецкое княжества, с 40-х гг. XIV в. и вплоть до присоединения к Москве (1392), а также во время борьбы суздальско-нижегородских князей против Василия I поддерживало активные контакты с Великим княжеством Литовским и ханами Золотой Орды¹⁶. На северо-западе, севере и северо-востоке оно граничило с Владимирским великим княжеством, Галицким, Ростовским и Стародубским княжествами, на западе — с Муромским княжеством по реке Оке, на юго-западе и юге — с мордовскими землями, находящимися под контролем ордынцев. Развитие торговли в Поволжье, поддержка со стороны Орды и Новгорода Великого позволили нижегородским князьям Константину Васильевичу (правил в 1341–1355 гг.) и его сыну Дмитрию вести борьбу с московскими князьями за великое княжение владимирское.

Дмитрий захватывал великое княжение в 1360 и 1363 гг., но ненадолго. С 1364 по 1382 г. он действовал уже как союзник московского князя. В 1347 г. великий князь Константин Васильевич добился учреждения самостоятельной Суздальской епископии. При нем возросла роль Нижнего Новгорода не только как крупного церковного, но и торгового и ремесленного центра на Волжском торговом пути. В 1392 г. московский великий князь Василий I Дмитриевич захватил Нижний Новгород. С этого времени московские великие князья удерживали Поволжье в своих руках, хотя нижегородские князья с помощью Орды и дипломатического влияния главы константинопольской церкви — патриарха не раз добивались временного возвращения Нижнего Новгорода под свой контроль (1395, 1411–1414, 40-е гг. XV в.).

Между тем волнения в самой империи, начавшиеся в константинопольской церкви со времени воцарения Палеологов в Константинополе, во многом содействовали ослаблению авторитета патриарха на Руси. Этим не преминули воспользоваться великие князья Литовские (Ольгерд (1345–1377), Витовт (1392–1430), потребовавшие от патриарха поставления отдельного митрополита для Западной Руси: Ольгерд в послании 1371 г. к константинопольскому патриарху добивался поставления особого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород, а Витовт в XV столетии предпринимал усилия по включению тверской епархии в планируемый комплекс западнорусских епархий, в том числе не из Великого княжества Литовского: Тверь, Великий Новгород, Псков¹⁷.

Патриарх Филофей оказался в центре настоящей дипломатической войны между Москвой, Литвой и Тверью. Поначалу он ответил дипломатическими попытками примирить митрополита Алексия с Ольгердом и тверским князем Михаилом Александровичем (в основе конфликта 1368–1399 гг. лежали противоречия между Михаилом Тверским и союзным Москве князем Василием Михайловичем Кашинским)