Средневековая Европа. Восток и Запад - [39]
В дальнейшем мужское потомство самой старшей линии Багратидов пресекается. В старшей линии артануджской ветви у Гургена I рождается после его смерти сын, которого в честь отца называют Гургеном[183]. Этот сильный аргумент в пользу гипотезы о наречении новорожденного в честь умершего ближайшего родственника соседствует с другой стратегией в аналогичной ситуации: родившемуся после смерти Давида, брата Гургена, сыну дали имя деда, как это, видимо, и планировал его отец. Женатый на дочери Баграта из средней ветви Смбат II из младшей артануджской ветви нарек старшего сына Ашотом, в честь двоюродного дяди по отцу или двоюродного деда по матери – куропалата, второго – Давидом, в честь деда (аргумент в пользу гипотезы об имянаречении в честь умершего) или другого двоюродного деда по матери, магистра, и третьего – Багратом, в честь двоюродного деда по отцу или деда по матери. Если альтернативное объяснение – о заимствовании имен родственников по матери – неверно, то мы видим здесь смену стратегии: именам из другой, пусть и более могущественной линии предпочитаются имена ближайших родственников, что является, вероятно, следствием конфликта артануджской линии с остальными тао-кларджетскими Багратидами в 920-е годы[184]. В средней, куропалатской линии имянаречение остается традиционно замкнутым: Баграт называет сына Адарнасе, в честь деда, а Смбат – Багратом, в честь дяди, и Адарнасе, в честь деда.
В следующем поколении «замкнутое» имянаречение сохраняется в артануджской ветви (Баграт называет сыновей Смбатом, в честь живого деда[185], и Гургеном, в честь троюродного деда или троюродного дяди либо, менее вероятно, в честь Гургена из самой старшей линии) и в части средней (Адарнасе, сын Смбата, назвал сына Давидом, в честь двоюродного деда). В части средней линии консервативная и инновативная стратегии совмещаются: женатый на дочери Давида Артануджского Адарнасе V называет своих сыновей Багратом, в честь деда, и Давидом, в честь деда по матери, но одновременно и в честь двоюродного деда по отцу. Чистым «инноватором» становится лишь другой представитель средней линии – Баграт, который, называя младшего сына именем деда – Смбат, выбирает для первенца имя Гурген, характерное для самой старшей и артануджской ветвей Багратидов. Таким образом, наиболее консервативной среди всех Багратидов оказывается семья самих куропалатов, чередующая на протяжении пяти поколений небольшой набор имен: Давид, Адарнасе, Ашот, Баграт, Смбат (близкий, заметим, к ономастикону современных им анийских Багратидов).
В общем и целом механизм имянаречения у тао-кларджетских Багратидов на протяжении двух веков (кон. VIII – кон. X в.) выглядит следующим образом. При общем чередовании консервативного набора имен имеются два периода заимствований: ранний (кон. VIII – нач. IX в.), когда именослов Багратидов обогащается картлийскими именами, и поздний, когда заимствование имен происходит только из сильных ветвей рода в более слабые параллельно брачным союзам между ними. Также можно отметить феномен исчезновения традиционных имен или их наречения лишь в одной из линий семьи (например, имя Смбат у артануджских Багратидов). Что касается гипотезы о наречении имен в честь умерших родственников, то формально ей хронологически противоречат два случая наречения в честь живого деда: Смбата III Артануджского в честь Смбата II и Баграта II в честь Баграта I, – если только они названы действительно в честь этих, а не других одноименных родственников (прапрадеда в первом случае, двоюродного прадеда по отцу или прадеда и дяди по матери – во втором). Также возможен и ряд случаев постановки представителями младших или более слабых ветвей своих сыновей под покровительство живого дяди или двоюродного деда из старших или более могущественных линий: Баграт I своего первенца мог поставить под покровительство старшего дяди Адарнасе II; куропалат Давид I своего первенца – под покровительство двоюродного, старшего деда Адарнасе II Таосского; Баграт I Артануджский своего второго сына – под покровительство двоюродного, старшего деда куропалата Гургена I, а третьего – под покровительство двоюродного, старшего дяди Ашота II Таосского; Смбат II Артануджский своего первенца – под покровительство двоюродного деда по матери, куропалата Ашота II, второго сына – под покровительство другого двоюродного деда по матери, магистра Давида, а третьего – под покровительство деда по матери, магистра Баграта.
1.5. Цари объединенной Грузии
Создание объединенного Грузинского царства, включившего в себя целиком или частично Абхазское царство, Тао-Кларджетское куропалатство, Картли, а затем и Кахетию, сильно отразилось на именослове его правителей. Этому способствовало и происхождение его создателя Баграта I: по отцу он принадлежал к младшей линии средней, куропалатской ветви Багратидов, а по матери приходился внуком и племянником четырем последним абхазским царям.
Поэтому неудивительно, что своему сыну Баграт дает имя Георгий, в честь своего деда по матери – могущественного абхазского царя Георгия П. Этот шаг, несомненно, символичен: Баграт отказывается от типичных багратидских имен в пользу имени, традиционного для абхазских царей, так как и сам он титуловался «царем абхазов». Бго сын Георгий частично продолжает такую стратегию: если старшего сына он нарекает в честь деда Багратом, то младшему дает еще одно имя из ономастикона абхазских царей – Димитрий (Деметре), называя сына в честь двоюродного прадеда – Димитрия III (так же, как несколько ранее был назван один из последних артануджских Багратидов). Баграт II, в свою очередь, дает сыну имя Георгий (Гиорги), в честь деда.
Замечательная книжка для детей с красивыми иллюстрациями, в доступной форме рассказывающая о первом в истории кругосветном плавании, совершенном экспедицией Фернандо Магеллана.
В основу книги «Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе», открывающей серию «Polystoria», легли исследования, проводившиеся Лабораторией медиевистических исследований НИУ ВШЭ по проблемам средневековой истории Запада и Востока. В книге рассматривается круг вопросов культурного, политического и религиозного взаимодействия в широком географическом диапазоне, от Византии, Кавказа и Руси до Скандинавии и стран Запада, от раннего Средневековья до раннего Нового времени. Мало исследованные, но исторически важные ситуации, такие как визит папы римского в Константинополь в 711 г., отдельные предметы, как знамя конунга Сверрира, становятся здесь предметом всестороннего анализа наряду с такими крупными и во многом традиционными для историографии проблемами, как генезис Руси, христианского зодчества в Абхазии и натуралистических черт готической пластики или иудео-христианская полемика.
Книга об апостоле Андрее по определению не может быть похожа на другие книги, выходящие в серии «ЖЗЛ», — ведь о самом апостоле, первым призванном Христом, нам ровным счётом ничего (или почти ничего) не известно. А потому вниманию читателей предлагается не обычное биографическое повествование о нём, но роман, в котором жизнь апостола — предмет научного поиска и ожесточённых споров, происходящих в разные исторические эпохи — и в начале IX века, и в X веке, и в наши дни. Кто был призван Христом к апостольству вместе с Андреем? Что случилось с ним после описанных в Новом Завете событий? О чём повествовали утраченные «Деяния Андрея»? Кто был основателем епископской кафедры будущего Константинополя? Путешествовал ли апостол Андрей по Грузии? Доходил ли до Киева, Новгорода и Валаама? Где покоятся подлинные его мощи? Эти вопросы мучают героев романа: византийских монахов и книжников, современных учёных и похитителей древних рукописей — все они пишут и переписывают Житие апостола Андрея, который, таинственно сходя со страниц сгоревших книг, в самые неожиданные моменты является им, а вместе с ними — и читателям.
В основе книги «Бог, Рим, народ в средневековой Европе», продолжающей серию «Polystoria», — исследования, выполненные сотрудниками Лаборатории медиевистических исследований НИУ ВШЭ и их коллегами. Она посвящена различным аспектам культурной, религиозной и политической истории Средневековья на Западе и Востоке Европы. Помимо исследований здесь публикуется ряд средневековых сочинений, впервые переведенных с латыни и старопортугальского. Книга адресована историкам, филологам, историкам искусства, религиоведам, культурологам и политологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей Европы.
Настоящую книгу составили переводы греческих текстов VIII–X веков, рассказывающих различные истории, подчас фантастические, о древней культуре Константинополя. Заброшенные в «темные века» здания и непонятные статуи внушали горожанам суеверный ужас, но самые смелые из них пытались проникнуть в тайны древних памятников, порой рискуя жизнью. Загадочные руины обрастали пышными легендами, а за парадным фасадом Города крылся необычный мир древних богов и демонов. Путешествуя по «воображаемому Константинополю» вместе с героями текстов, читатель сможет увидеть, как византийцы представляли себе историю дворцов и бань, стен и башен, храмов и монастырей, а также окунуться в прошлое и даже будущее столицы христианского мира. Книга «Легенды Царьграда» составлена и переведена Андреем Виноградовым, российским историком, исследователем Византии и раннего христианства.
Главной темой книги стала проблема Косова как повод для агрессии сил НАТО против Югославии в 1999 г. Автор показывает картину происходившего на Балканах в конце прошлого века комплексно, обращая внимание также на причины и последствия событий 1999 г. В монографии повествуется об истории возникновения «албанского вопроса» на Балканах, затем анализируется новый виток кризиса в Косове в 1997–1998 гг., ставший предвестником агрессии НАТО против Югославии. Событиям марта — июня 1999 г. посвящена отдельная глава.
«Кругъ просвещенія въ Китае ограниченъ тесными пределами. Онъ объемлетъ только четыре рода Ученыхъ Заведеній, более или менее сложные. Это суть: Училища – часть наиболее сложная, Институты Педагогическій и Астрономическій и Приказъ Ученыхъ, соответствующая Академіямъ Наукъ въ Европе…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Волина «Неизвестная революция» — самая значительная анархистская история Российской революции из всех, публиковавшихся когда-либо на разных языках. Ее автор, как мы видели, являлся непосредственным свидетелем и активным участником описываемых событий. Подобно кропоткинской истории Французской революции, она повествует о том, что Волин именует «неизвестной революцией», то есть о народной социальной революции, отличной от захвата политической власти большевиками. До появления книги Волина эта тема почти не обсуждалась.
Эта книга — история жизни знаменитого полярного исследователя и выдающегося общественного деятеля фритьофа Нансена. В первой части книги читатель найдет рассказ о детских и юношеских годах Нансена, о путешествиях и экспедициях, принесших ему всемирную известность как ученому, об истории любви Евы и Фритьофа, которую они пронесли через всю свою жизнь. Вторая часть посвящена гуманистической деятельности Нансена в период первой мировой войны и последующего десятилетия. Советскому читателю особенно интересно будет узнать о самоотверженной помощи Нансена голодающему Поволжью.В основу книги положены богатейший архивный материал, письма, дневники Нансена.