Среди тысячи слов - [9]

Я резко села, крик застрял у меня в груди, пойманный между моими напряженными, ловящими воздух легкими. Я моргала, пока новая комната в моем новом доме не обрела четкость. Дневной свет исчез. Часы на радио показывали 18:18. Тяжело дыша, я вытерла слезы со щек и стащила покрывало на пол.

Кровати больше не были безопасными.

Я села, раскинув ноги, как кукла, размышляющая, как в той старой песне «Живая мертвая девушка»[11]. Я подумывала о том, чтобы завернуться в покрывало, сделать кокон из пледа и провести остаток ночи здесь в ожидании утреннего света. Потом вспомнила о приглашении Энджи на спектакль Айзека.

Пока ко мне еще лип кошмар, мысль о том, чтобы выползти из дома в общество, казалась невозможной. Но, может быть, пьеса спасет как чтение – можно будет погрузиться в нее и сбежать? Я могла бы затеряться в Древней Греции и отдалиться от собственной жалкой трагедии.

Я вытащила руку из-под одеяла и уставилась на номер на ладони.

Я действительно собиралась пойти на пьесу? Зачем?

«Чтобы завести нового друга, Энджи».

«Чтобы увидеть этого так называемого актера-вундеркинда Айзека Пирса».

«Чтобы выбраться из дома».

«Чтобы стать нормальной».

Я закатала рукав и сравнила синие чернила узловатой надписи Энджи с уродливыми черными «X», нацарапанными внизу.

Я схватила телефон и отправила Энджи сообщение.

Это Уиллоу. Я в деле. Увидимся в 7:45?

Ответ пришел почти мгновенно.

Давай в 7, успеем заказать бургеры и коктейли в «Скупе». Ты на машине?

Я поняла, что нет, а водители «Убера» и других такси вряд ли были столь многочисленны в Хармони, как в Нью-Йорке.

Нет, подвезешь меня?

Да, Ваше Величество. <3

Я дала ей свой адрес и написала родителям.

Собираюсь поужинать с друзьями, а потом пойти на пьесу в театр. Буду дома около одиннадцати.

Мама хотела знать, с кем я собиралась пойти – она уже составила свое мнение о том, что весь Хармони населен деревенщинами и жлобами. Папа настаивал на комендантском часе в 11 часов и «ни минутой позже».

Я проигнорировала и то, и другое сообщение, пока собиралась. Это не имело никакого отношения к маме, и я не спрашивала папиного разрешения.

Глава третья Уиллоу

Энджи посигналила с подъездной дорожки без десяти семь. Я вышла в розовой вязаной шапке, закутанная в белое зимнее пальто. Энджи высунула голову из водительского окна «Тойоты Камри» и уставилась на мой дом.

Она присвистнула, когда я забралась в машину.

– У Холлоуэй есть очень хорошо, – сказала она с ужасным французским акцентом и поцеловала кончики пальцев. – Твой папа занимается нефтяным бизнесом?

– Хорошая догадка, – ответила я. – Он вице-президент Wexx.

– О черт, да у нас эти заправки повсюду. Даже отец-неудачник Айзека работает на заправке на краю свалки. Так зачем вы здесь?

Я пожала плечами:

– Папин босс сказал ему возглавить операции на Среднем Западе. Так он и сделал.

– Кажется, как будто ты не против. – Энджи вела машину аккуратно, но не робко, вдоль извивающейся заснеженной Эмерсон Роуд, соединяющей мой район с центром города. По обеим сторонам дороги высились холмики снега. – Я бы бесилась, если бы пришлось переезжать на последнем году обучения.

– Не то чтобы у меня был выбор. Ты здесь прожила всю жизнь?

– Родилась и выросла, – сказала Энджи. – Но не останусь. Я подаю заявку в Стэнфорд, Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, Беркли и в любой колледж Калифорнии, который примет меня. Я хочу солнце и пляжи, понимаешь? – она поджала губы, когда я промолчала. – Что насчет тебя? Ты куда поступаешь?

– Никуда, – сказала я.

Энджи затормозила перед знаком «стоп».

– Правда? Ты не пойдешь в колледж?

– Нет, – я поерзала на сиденье. – То есть я еще никуда не подавала заявление. Но буду. Скоро.

– Девочка, нужно этим заняться. Часики тикают.

– Знаю, – ответила я, сжав зубы.

В этом и была вся сволочь жизнь: она продолжалась, даже если тебе было безумно нужно притормозить и подождать минутку, пока пытаешься собрать себя воедино.

– Ты пойдешь в Йель, да? Или в Браун? – спросила Энджи, когда мы добрались до поворота и увидели огни центра Хармони впереди. – Я представляю что-то роскошное в стиле Новой Англии.

– Может быть.

– Эй, ты в порядке? – Энджи кинула на меня косой взгляд. – Я понимаю, что плохо тебя знаю – хэштэг «преуменьшение», – но ты кажешься немного… НЗ[12], подавленной. Мрачнее, чем сегодня днем.

– О, я поспала и теперь немного сонная, – ответила я. – И ты только что сказала НЗ?

– Я дитя эры технологий.

– Ты этим хочешь зарабатывать на жизнь? – спросила я, скорее, чтобы отвлечь внимание от себя, но мне даже было любопытно. – Что-то технологическое?

– Да, – сказала Энджи. – Роботехника – это мое. Я хочу строить конечности-протезы для людей, переживших ампутацию. Моя мечта – состоять в команде, которая создает конечности, подобные руке Люка Скайуокера[13], понимаешь? Реалистичные снаружи, терминатор внутри.

– Ты смотришь много фильмов, да?

– Гик на сто процентов, только что получила сертификат.

Я слегка улыбалась, но улыбка гасла быстро, когда я думала об Энджи и ее мечтах. Она была благородной и доброй, амбициозно мечтала попасть в Стэнфорд и творить добро. Мне бы очень хотелось обладать этой искрой. Огнем, который стал бы топливом, ведущим меня к будущему, карьере, целям и задачам. Какая-то цель, помимо того, чтобы просто пережить еще одну бессонную ночь.