Среди одичавших коней - [2]

– Один человек? Он уже не живет. Выздоровел и ушел. А зачем он нужен? Может, он бандит?

– Большевик, – ответил первый голос.

Вилли Улла удивленно пощелкал языком.

– Разве узнаешь, кто он?!. Пришел больной, просит…

– Врет он все. Все в деревне знают, что это большевик! – вдруг вмешался новый голос.

– Мемет Ресул!» – решил Бойко,

– Обыскать дом!

Заскрипели седла, зацокали копыта лошадей, перебиравших ногами, – всадники, очевидно, спешились и вошли в дом.

Через некоторое время из дома послышались громкие крики. Вилли Улла и Мемут Ресул о чем-то спорили и бранились меж собой.

Потом все вышли из дома, и офицер – как решил Бойко – сказал:

– Вилли Улла, ты пойдешь с нами.

Вилли Улла неопределенно чмокнул губами.

Всадники сели на коней и начали спускаться по каменистой дороге. Голоса и шум копыт понемногу затихли вдали.

«Бедный Вилли Улла, он арестован», – подумал Бойко.

Из осторожности, Бойко решил не покидать своего убежища до наступления темноты. Время тянулось медленно. Незаметно для себя, Бойко уснул.

Вдруг он почувствовал, что кто-то осторожно разгребает кучу.

– Кто здесь? – громко, спросонок, крикнул Бойко.

– Тише, – услышал он голос Вилли Улла. – Это я. Вылезай. Теперь никто не увидит.

– Тебе удалось бежать? – спросил Бойко.

– Зачем бежать, сам ушел. Пуд табаку обещал офицеру. Хороший табак, американ. Он отпустил. Виноградник больше стоит, чем пуд табаку. Теперь тебе нельзя оставаться здесь. Иди. Только в город не ходи и по дороге не ходи. Везде солдаты с ружьями стоят. Вот так иди, – и Вилли Улла показал рукою на восток. – Там лес, большой лес. Там не найдут…

– Спасибо, Вилли Улла, спасибо за все, – сказал сердечно Бойко, протягивая татарину руку.

– Ничего. Хорошо. Спасибо. Прощай.,. Подожди, я сейчас!

Вилли Улла бросился к дому и вернулся оттуда с небольшим мешком.

– Вот, возьми. Брынза[2] тут, лепешки. Кушай. Бойко простился с гостеприимным хозяином и побрел меж виноградников к черной громаде леса, видневшейся в горах на востоке.

II. Пещерный житель

Лес шумел. Ветер налетал порывами, трепал густые, темно-зеленые вершины буков и спешил к высоким северным соснам, росшим на скалистых утесах, и сосны, как будто в испуге, отшатывались от него. А ветер уже мчался дальше, срывался с утеса воздушным водопадом, разливаясь между татарскими деревушками, виноградниками и одинокими белыми дачами.

Сизая туча прикрыла еще не зашедшее за яйлу[3] солнце. Оттуда – со стороны тучи – от времени до времени доносились глухие раскаты грома. Приближалась гроза. Среди зарослей орешника испуганно пробежал заяц, спеша к своей норе. С тревожным карканьем, пролетела стая ворон. Все живое спешило укрыться от непогоды.

Низко опустив голову и выдвинув плечи вперед, один только Бойко шел навстречу ветру и буре, – дальше, как можно дальше от жилья, от этих уютных белых дач, красиво опоясавших берег моря. Чем глуше лес, угрюмее скалы, тем в большей безопасности он себя чувствовал. И только когда первые крупные капли дождя, пробившегося сквозь густую листву, упали ему на шею, Бойко подумал о том, что и ему пора позаботиться о защите от непогоды.

Он шел по косогору, поросшему густым буковым лесом. По левую сторону был отлогий спуск вниз. Справа громоздились уступами скалы, покрытые сосной и можжевельником. Сваленные бурей деревья и обросшие мхом огромные камни иногда преграждали ему путь.

Дождь все усиливался. Сухие русла горных речек ожили. Вода быстро наполняла их, бурлила у каменных преград и шумела мелкими камешками. Бойко с трудом перебрался через узкий, но глубокий ручей, прошел под проливным дождем лесную поляну и остановился перед бушующим потоком. Нечего было и думать перейти его. Камни и обломки деревьев как будто варились в этой кипящей массе, бешено вертелись и с грохотом низвергались вниз.

Бойко постоял в раздумье у потока и пошел обратно. Синие молнии сгущали тьму леса. Гром грохотал беспрерывно – над самой головой. При свете молнии, Бойко увидел, что небольшой ручей, который он только что перешел, также превратился в бушующий поток. Путь был отрезан. На поляне, где он стоял, не было даже густых деревьев, под ветвями которых он мог бы укрыться. И Бойко решил подняться вверх, к отвесным скалам, надеясь найти уступ, под которым можно было бы найти приют. Камни и потоки воды затрудняли путь. Цепляясь за кустарник, он поднялся на небольшую площадку, дождался, когда сверкнет молния, и увидел в ее трепещущем свете большую расщелину в скале. Он побежал к ней и, нагнувшись, вошел в пещеру.

Здесь было совершенно темно, но тепло и сухо.

– Прекрасно, – сказал вслух Бойко. – Лучшего ничего нельзя и ожидать.

– Кто здесь? – вдруг послышался голос из тьмы.

Даже неожиданное рычанье зверя не взволновало бы так Бойко, как эта заговорившая вдруг человеческим голосом темнота. Быть может, болезнь еще не оставила его, он промок, его лихорадит, и он снова бредит?…

В глубине пещеры зашевелилось, и кто-то опять спросил, возвышая голос.

– Кто там?

Нет, он не бредит. Это – живой человеческий голос. Пещера обитаема. Быть может, здесь поселился такой же скиталец… Но кто он? Друг или враг? И как ответить на его вопрос, чтобы не выдать себя?