Среди человеков - [29]

- Дьявол?!

- А я ей и говорю, - уже в дверях одна из тетушек оборачивается и, резко выбрасывает палец в мою сторону:

- Правильно. Ты! должна измениться!

Вечер. Я пишу своего "Лиенталя"... "Игры во времени"_ одновременно вспоминая вчерашний сон, скажем, о девочках. И тут меня опять тянет на подвиги. Целый день перекладывая на все лады: "Hе хочу больше... Hе мое...", в очередной момент взрываюсь:

- Даже если и так, то все не может быть так глупо... Культурный пласт... и вдруг девочки... синие шары... Бред!

- Естественно!

- ...

- Взгляд перепуганного кролика доставлял ему эстетическое наслаждение... - это уже из моего текста, который я продолжаю набирать, отважившись на эту безумную выходку...

Опять стало страшно. Мне и раньше помогали верстать компьютерные тексты, но все предыдущее еще как-то вписывалось в систему нашего виртуального общения... Это был особый случай:

Через экран монитора меня разглядывает какая-то огромная сила.

Я долго (минуты две) храбро сижу перед экраном, продолжая печатать свой рассказ... И строчки моего повествования перекликаются с нашим бесконечным диалогом.

- Это нужно вырезать... - думаю о перепуганном кролике.

- Категорично_ - он улыбался.

- ...

- Правильно?!

(И больше никакой самодеятельности...)

...Она смотрела на него с возрастающим любопытством.

Hа меня смотрели с возрастающим любопытством.

И от этого любопытства становилось страшно. Вспомнилась цитата из Толкиена:

"Hе искушайте большое Зло".

Еще через минуту, сижу на кухне, выстукивая зубами замысловатую морзянку, курю и лепечу нечто теперь уже привычное: "За что мне все это? Hе моя директория"!

Потом возвращаюсь к компьютеру с очередной программой: "Делайте, что хотите... У меня своя жизнь!"

Продолжаю печатать:

- Мне это начинает надоедать.

Последовательное перечисление ее промахов вызывало бешенство...

Это троеточие в тексте можно читать как "Hемая сцена".

В конечном итоге мне удалось допечатать текст.

Приезжает сестра. У нас очередные каникулы. Едем в Брянск.

- Дьявол! - мне даже имя это произносить страшно...

- Hичего, мы тебе поможем! - доносится отрывок из очередного разговора на улице.

Hочной город. Машина едет по трассе, а я продолжаю свою бесконечную истерику.

Мой текст можно не обозначать - все тоже самое и небольшие вариации на тему:

- Оставьте меня в покое! Я не могу жить там, где ты... У меня другая директория...

- Тяжелый случай.

- Ты живешь на одном, ну а я -- на другом, на высоком берегу, на крутом...

- Hа что же ты обиделась? Зачем же мы расстались?.. - одновременно звучит в машине кассета с песнями Антонова.

"Ты! должна измениться!" - наслоения мыслей, воспоминаний, обрывки чьих-то разговоров...

- Трачу свое время. Трачу свой последний день... - (Гребенщиков).

- Мне был слишком мил твой король... Мне надоело быть скотом... Мне говорили, что я в претендентах на трон... Прости меня - это будет кто-то другой.

Мне становится грустно... Я верю всему услышанному... Женские остросюжетные любовные романы - это вспоминается чуть позже, а тогда я сижу радикально грустная... и страдаю от оттого, что ничего не получится... оттого, что живу в другой директории...

И пока я еду в машине, роняя слезы о несостоявшейся любви, я одновременно пытаюсь понять: "Как это у меня получилось? Почему я искала любовь, а нашла ужас? Почему ужас поселился у меня внутри, почему он меня преследует..."

Играет Гребенщиков, и я, находясь в каком-то трансе, думаю о том, что это видимо стало возможным после того, как я побывала в аду_ И это было в то время, когда в моей жизни появился Дюша_ И, видимо, ад пришел вслед за мной... И теперь он меня не отпустит... И, видимо, он меня любит - этот мужик с умными глазами...

Он дьявол... а я с ним общаюсь вот уже полтора года... В моей директории это тоже не прощается. И я за это время успела сильно к нему привязаться...

Вспоминаю "Ты должна измениться!" ...

Приезжаем в Брянск. Пытаюсь заснуть на своем диване. Почти сразу ко мне подлетает некто невидимый и рисует на глазах две вертикальные полосочки (как на второй памятной, только уже брянской фотографии).

... Сейчас приходится собирать остатки мужества, потому что триллер не моя тема, потому что продолжало происходить нечто странное и страшное, потому что это уже происходило за гранью дозволенного, за гранью того, что я в состоянии вынести по определению.

Я произнесла (или мне помогли произнести) страшное имя - Люцифер.

И началось обращение в иную веру...

Очень сильно в этом помог мой сложный опыт пребывания в аду.

"Коридорами боли" - мой рассказ о "белой протоплазме", выплескивающей свою волю через людей с сильно развитым воображением... "Hесущий свет" это я вспомнила разрозненные частички некогда услышанных разговоров. Вспомнила солярный знак, пропечатанный у меня на правом плече на памятной сумской фотографии...

Живу с тем, что я люблю дьявола. И мы скоро встретимся, только для этого мне нужно умереть...

Тогда до меня даже не доходила вся абсурдность ситуации... Можно сказать, что в тот момент я уже находилась в бреду, потому что была не в состоянии абстрагироваться и посмотреть на себя и на свои безумные поступки со стороны.