Среди богов - [22]

При первом же знакомстве Андрейченко запомнился Чемеринской своим умом, тактом, мужественной внешностью. Впоследствии Коновалец частенько передавал ему поклоны от Ани.

Вот и сейчас, увидев Андрейченко, Чемеринская приветливо улыбнулась ему, а вождь ОУН нахмурился. Последнее время это выражение лица стало для него обычным, словно он старался подражать своему доверенному, вечно хмурому Ярославу Барановскому.

Не дав провиднику договорить, чего прежде никогда не случалось, Барановский завёл разговор с критикой работы контрразведки подпольщиков на Украине. По его мнению, главная причина произошедших в сети подполья провалов и последовавших за ними арестов, высылки целых семей в Сибирь на принудительное поселение кроется в том, что энкавэдистам удалось внедрить своих осведомителей не только в среду подпольщиков, но и в контрразведку подполья.

Слушая Барановского, отвечавшего в ОУН за безопасность, Андрейченко решил, что эти высказывания, по всей вероятности, неслучайны и, возможно, что-то серьёзное замышляется и против него самого. Судя по тону Барановского, тот абсолютно уверен в наличии большевистской агентуры и в самом руководстве националистического подполья.

Андрейченко заметил в ответ, что по этому поводу уже высказал свое мнение Его превосходительству.

– По крайней мере, до моего отбытия с Великой Украины никому подобная мысль и в голову не приходила, – парировал Андрейченко. – В нашем руководстве, как вы знаете, серьёзные люди.

Неожиданно Барановский жёстко спросил:

– И вы никого из руководителей движения не подозреваете?

Андрейченко, удивлённо глядя в глаза Барановскому, подчёркнуто недовольным тоном ответил:

– Некоторое время назад, повторяю, я высказывал Его превосходительству своё опасение в том, что наличие вражеской агентуры в подполье не исключено. В то же время подозревать можно не кого-то вообще, а конкретного человека, располагая при этом точными фактами. Если бы они имелись у нас, все точки над «i» были бы сразу поставлены. Это отнюдь не означает, что данный вопрос никого в подполье не беспокоит. Разоблачений более чем достаточно, и все виновные получили по заслугам.

Андрейченко помолчал и, несколько изменив тон, добавил:

– Мы переживаем не самые лёгкие времена. Немало различных голосов, кстати, я слышу и здесь. Но меньше всего хотелось бы необоснованным подозрением вносить раздор в нашу среду. Это немедленно скажется на положении и деятельности организации. Тем самым мы только окажем услугу москалям. Но пока, как видите, руководство подполья, да и я, живы и невредимы. Осмотрительность, бесспорно, нужна во всем. Но в меру. В противном случае будем рубить сук, на котором сидим.

Барановский, слывший тугодумом, посмотрел куда-то в сторону, потом покосился на Коновальца и Чемеринскую, молча наблюдавшими за перепалкой связного подполья и главы оуновской «безпеки», стараясь, видимо, обнаружить в поведении посланца родных краев какую-либо фальшь. На протяжении всего разговора провидник не проронил ни слова.

Из всех членов Центрального провода Барановский особенно славился грубостью и непримиримостью, злопамятством. Его боялись и остерегались, многие вообще избегали попадаться ему на глаза. В его руках была сосредоточена вся сеть нелегальных связей Центрального провода с Волынью и Галицией; он по-прежнему возглавлял «безпеку» в ОУН, а также, что немаловажно, распоряжался денежными средствами для низших звеньев. Только после его одобрения назначались или снимались с постов вожаки подразделений ОУН.

Это он, Барановский, категорически потребовал от украинского подполья создания малочисленных, но обязательно независимых друг от друга и хорошо законспирированных групп. Именно из них, по его мнению, следовало отбирать наиболее способных молодых украинцев для их внедрения на службу в НКВД.

Андрейченко охотно поддержал в этом Барановского, сочтя его предложение разумным и логичным. Но тот продолжал недоброжелательно поглядывать в его сторону. Невольно Андрейченко подумал, что не зря провидник доверил Барановскому столь высокую в ОУН должность.

Барановский долго и придирчиво проверял Андрейченко, но, видимо, ничего предосудительного не обнаружил. Тем не менее продолжал относиться к нему с нескрываемым недоверием. Делал это без всякого стеснения, преднамеренно стараясь унизить не только его, но и вообще руководство подполья на Украине.

Андрейченко деликатно ставил на место доверенного провидника, подчас делал вид, будто не относит к себе его выпады, либо давал понять, что считает ниже своего достоинства дискутировать с ним.

Оставаясь наедине с самим собой, Андрейченко ещё и ещё раз критически анализировал своё поведение и каждый раз приходил к мысли, что Барановского, очевидно, не обманывает «шестое чувство». Оставаясь верен ему, тот продолжал наблюдать за связным подполья, время от времени провоцируя, устраивая ему ловушки.

На очередной встрече с Андрейченко Барановский завёл разговор о намеченной им новой программе действий, более широкой, чем прежняя, и сказал, что хотел бы узнать его мнение о ней. Андрейченко согласился, но предупредил, что будет принципиален и ни о каких снисхождениях не может быть речи. Закончив беседу, Барановский сообщил Андрейченко, что провидник назначил ему очередную встречу в Париже.