Среда обитания - [35]

— Что-нибудь случилось?

— Да. Взгляни. — Хацуко вручила ему узкий конверт. Яманэ вынул из него листок, быстро просмотрел его и изменился в лице. На листке были выписаны имена трёх женщин, их адреса и даже номера телефонов.

Несколько мгновений Яманэ шевелил губами не в силах что-либо произнести, потом справился и с невинным видом спросил:

— Что это такое?

Хацуко рассмеялась:

— Будь же мужчиной и признавайся, раз тебя припёрли к стенке.

— Но я…

— Хочешь сказать, что не припоминаешь эти имена? Обычная отговорка. Уж лучше похвалил бы меня за то, что я досконально всё выяснила. Одна из них — девушка из отеля, другая служит в баре, третья — студентка. Обычный набор для спортсмена-профессионала.

Яманэ хранил молчание.

— Учти — сведения точные. Да ты и сам, надеюсь, в этом убедился.

— Тут были свои обстоятельства, и мне кажется, вы не всё правильно понимаете. — Яманэ сделал неуклюжую попытку оправдаться.

— Послушай, Яманэ. Я не собираюсь тебя порицать за это, но мы ведь условились: если появится у тебя или у меня кто-то другой — расстанемся без лишнего шума. Вот и пришла нам пора расстаться. Поверь, мне было не слишком приятно узнать, что ты скрываешь от меня свои связи с другими женщинами. Но теперь уже всё перегорело. Ты холост, популярен, и, вполне естественно, девушки к тебе липнут. Я же хочу с тобой распрощаться — такой у нас был уговор. И давай разойдёмся по-хорошему, без лишнего шума — теперь ведь так принято. — Хацуко положила сумочку на колени, открыла её и вытащила свёрток.

— Вот, бери. — Она бросила на стол пачку денег, завёрнутых в газету.

У Яманэ перехватило дыхание. Он глядел на свёрток, и казалось, будто, кроме всего прочего, ещё и прикидывал, сколько в нём денег.

— Здесь два миллиона иен, — тихо, но с достоинством произнесла Хацуко. — Убери их поскорее от любопытных глаз.

Яманэ привычным жестом — он не в первый раз получал от Хацуко подарки — опустил свёрток в карман, на мгновение ощутив его тяжесть.

— А теперь простимся. — Хацуко сунула под мышку ставшую сразу лёгкой сумочку и встала. — Желаю тебе всяческих успехов на спортивном поприще. И старайся избегать скандальных историй — они могут повредить твоей карьере.

— Я понял. — Яманэ криво усмехнулся. — Уговор надо соблюдать. И не беспокойтесь: я поведу себя так, будто прежде между нами ничего не было.

— Именно так — и спасибо за всё. Прощай. — Хацуко быстро пошла к выходу, провожаемая пристальным взглядом Яманэ.

«Ну вот, с этим покончено, никаких неприятностей теперь не случится, а Яманэ — молодой, способный спортсмен, молодых девиц у него хоть отбавляй, так что он успокоится. А потом женится. У профессиональных спортсменов принято даже свадьбу превращать в целое представление», — думала Хацуко, пересекая холл. У неё было такое ощущение, словно она смыла с себя налипшую грязь.

Хацуко села в такси. Свою машину она отпустила сразу же по приезде в отель, чтобы она лишний раз никому не мозолила глаза. Напряжение спало, и она вдруг ощутила гнетущую тоску. «Пора прекратить подобные легкомысленные выходки, — думала она, — и так пришлось достаточно натерпеться страха после того, что ей сказал Нэмото. Пусть муж по-прежнему развлекается на стороне — это его дело. Положение жены иное».

Она остановила машину у телефонной будки и позвонила в салон Курате.

— Ты только слушай, что я буду говорить, и ничего не отвечай.

— Да, да, — испуганно пробормотала Курата.

— Только что я порвала с Яманэ.

— Учти это… Понимаешь, с ним стало опасно встречаться. В Гонконге нас кто-то выследил, поэтому пришлось сразу же на всём поставить крест. Я дала ему два миллиона иен, кажется, он согласился молчать, но, если вдруг он тебе позвонит, ты с ним не разговаривай. Поняла?

— Да, да…

— У меня всё, до встречи. — Хацуко повесила трубку и вернулась к ожидавшему её такси. Только теперь, после звонка Курате, он впервые ясно поняла, что навсегда порвала с Яманэ. Во всём теле она ощутила тяжесть, хотя обычно, когда от чего-то освобождаешься, начинаешь чувствовать необыкновенную лёгкость. Надо развеяться, думала Хацуко, и решила поехать за Таэко. До сих пор она ни разу не была у неё дома, обычно Таэко со своим мужем Рёсабуро приезжала в гости к ней. Она остановила машину перед домом Таэко и вышла. Дом был неказистый, в таких жили служащие невысокого ранга. Должно быть, Рёсабуро нарочно поселился в таком жилище в угоду Идохаре.

Хацуко миновала миниатюрные ворота с дощечкой, на которой была выбита фамилия владельца, и нажала кнопку звонка.

Рёсабуро и Таэко жили вдвоём, служанку не держали — тоже в угоду «скромному образу жизни который поддерживал у себя дома Идохара.

По расчётам Хацуко, Таэко должна была быть дома, но там царила тишина, и никто не вышел открыть ей дверь. Она позвонила снова. На этот раз ей почудилось какое-то движение внутри дома. Кто-то подошёл к двери. Шаги были тяжёлые, хотя кто же мог там быть, кроме Таэко?

Тихо звякнула дверная цепочка. Хацуко подумала, что в открывшуюся щёлку сейчас выглянет Таэко и страшно удивится, увидев её. Хацуко отошла от двери на два-три шага и приняла комическую позу.

Дверь отворилась, и то, что увидела Хацуко, невольно заставило её вскрикнуть: на неё уставился незнакомый мужчина.