Сражение - [44]

— Тот сукин сын везде расставил ловушки. Поверишь ли, но мы нашли еще два аттракциона, где он все подготовил, чтобы убить людей током. О'Хара, как твоя голова?

Казалось, Данстен ждет, что Паркер ответит, но тот опустил голову и нажал провожатому плечо, и Данстен вдруг выпалил:

— Джо очень плохо, мистер Лозини. Я хочу вывести его отсюда, отвезти домой, осмотреть рану и промыть ее, а потом мы вернемся.

— Очень жаль, — посочувствовал Лозини. — Положи его сзади, я довезу вас до машины.

— Нет, спасибо, мистер Лозини, — сказал Данстен, но Паркер подтолкнул его к тележке, и он поправился: — Да, может быть, это будет лучше для Джо.

— Не хочешь же ты, чтобы он тащился пешком.

Сзади у тележки имелось мягкое сиденье, обращенное назад. Паркер и Данстен взобрались на него, причем Паркер с большим трудом, и водитель тронулся к воротам.

— И все же, что вы там делали?

— Мы подумали, что увидим там этого ублюдка!

— А мы думали, что окружили его на “Острове Алькатрас”. Обыскали эту часть очень хорошо, но тоже не нашли его.

— Думаю, он чрезвычайно ловкий малый, — сказал Данстен, нервно смеясь.

— Он отвратительный дурак, — возразил Лозини, — и, когда до него доберусь, я сам убью его.

Они остановились у ворот, и Лозини пронзительно крикнул своим головорезам, чтобы поторопились отворить их. Паркер сидел, слушал и держал руки на боку, около револьвера. Через минуту тележка тронулась, и они выехали из парка. Лозини обернулся.

— Ты сильно порезался, О'Хара? — и протянул руку, чтобы дотронуться до головы копа, но при этом задел шапку. Она соскочила, и Лозини вскрикнул: — Эй!

Паркер вскочил, направив револьвер в горло Лозини. Тихо и быстро сказал:

— Проси пощады, и это твои последние слова.

Но Лозини закричал и спрыгнул с тележки, упал на землю и покатился по снегу. Через секунду водитель спрыгнул с другой стороны, а мототележка, повернув направо, остановилась.

— Я не виноват! — пронзительно вскрикнул Данстен, но Паркер не обращал на него внимания.

Трудностей Данстен не вызовет.

Выпрыгнув из все еще двигавшейся тележки, он выстрелил в Лозини, но старик катился по заснеженному асфальту, его пальто также побелело, и пуля в цель не попала. Для повторного выстрела времени не было. Быстро обернувшись, Паркер увидел, что водитель со всех ног бежит в противоположном направлении, а двое парней, все еще озадаченные и не осознавшие, что происходит, отошли от главных ворот “Острова развлечений”. Паркер повернулся и побежал через улицу к полицейской машине, сунув руку в карман за ключами от машины. Позади кричал Лозини. У кассы стояли еще три машины. Паркер выстрелил три раза, и у всех спустились шины.

Кто-то выстрелил с противоположной стороны улицы, и на ветровом стекле машины справа от Паркера образовалось звездообразное отверстие. Он обернулся. Не попал ни в кого, однако заставил парней спрятаться. Лозини, укрывшись за машиной, продолжал призывать убить “этого сукина сына”. Паркер вскочил в полицейскую машину и включил двигатель. С противоположной стороны улицы снова раздались выстрелы, и ветровое стекло пробили четыре пули. Лозини подпрыгивал и орал:

— Покрышки! Покрышки!

Паркер включил передачу и прицелился в Лозини, но старик снова спрятался за мототележкой. Полицейская машина левым углом заднего бампера сделала в ней вмятину, отчего тот завертелся, а затем помчалась по улице Брауэр.

В зеркале заднего вида Паркер увидел, как двое парней стояли, словно агенты ФБР во время учебной стрельбы, и палили ему вслед, но ни одна пуля не попала. Другие бежали за машиной, и один, похоже Лозини, поднялся, на этот раз хромая и, вероятно, пронзительно крича. Данстен стоял как потерянный, не зная, куда деть руки.

Чтобы добраться до места, где Паркер спрятал свою машину, потребовалось десять минут. Он оставил ремень с кобурой и оружие в полицейской машине. Шапка упала еще перед выходом из “Острова развлечений”, и он давно сдернул повязки с головы. Паркер пересел в другую машину. В ней была запасная одежда для него, Грофилда и Лофмена, но он переоденется позднее. Один час он просто ехал.

Глава 8

Паркер завернул на дорогу, ведущую к сельскому дому с почтовым ящиком, на котором написано: “Виллис”. Не он придумал использовать это имя, но и дом был не его, а Клер. Он дал денег, и она купила дом, наполовину старомодный, сельский, наполовину модернизированный, дачный, записав на свое имя. Он останавливался в нем, когда не работал, но Клер жила там постоянно. Это различие они оба понимали.

Фамилия Виллис на почтовом ящике немного беспокоила Паркера, но зря. Это достаточно распространенная фамилия, и женщина, которая использовала ее пять лет назад, не будет преследовать по закону Паркера, которого под этим именем разыскивала полиция. Оно беспокоило его, потому что это было нелогично, он старался избегать нелогичностей. Он перестал называться Чарльзом Виллисом за два года до встречи с Клер, но рассказывал ей о нем, и поэтому она использовала это имя. Рассказал, чтобы она каким-то образом присутствовала в его жизни, прежде чем он узнал ее, и чтобы их взаимоотношения поимели корни, простирающиеся до того времени, когда они еще не ведали о существовании друг друга. Несколько нелогично, но ничему не вредило, и Паркеру нравилось, что ей приходится испытывать это. И все же каждый раз он, когда, вернувшись с работы, видел свою бывшую фамилию на почтовом ящике, на минуту расстраивался из-за ее очевидной бессмысленности.