Спящие - [22]

Медсестра дрожащими руками стискивает термометр, стараясь держаться как можно дальше. В результате цифры в окошечке сбиваются, нужно начинать все заново.

– Какая-то накладка, – лепечет она. – Простите.

За ее спиной тихонько поскрипывают садовые качели. Где-то лает собака. Грейс начинает открывать и закрывать ротик, точно рыба.

Наконец заветное пиканье. Жа́ра нет. Напряжение немного спадает.

Но завтра опять придут измерять температуру, предупреждает медсестра. Делать это полагается дважды в день. А пока они должны прекратить давать ребенку сцеженное молоко. Остатки нужно выкинуть, а малютку перевести на смеси. И последнее:

– На всякий случай пусть девочка пока побудет дома. – Медсестра стягивает перчатки и пятится. – И настоятельно попрошу не выезжать за пределы города.

Неделями они бились над тем, как уложить Грейси спать. Качали по-особенному, подбирая оптимальный ритм. Купили светильник-черепашку и музыкального морского конька. Однако лучше всего дочка засыпает под колыбельную их сердец, поэтому супруги сутками нянчат ее на руках, прижимая крохотную головку к своей груди, спинка девочки выгибается, кулачки сжаты. Пока один укачивает, второй приносит кофе, воду, ломтики копченого сыра, чтобы лишнее движение, не дай бог, не разбудило малютку.

Но теперь они боятся позволить ей сомкнуть глаза.

Бен за час изучил все не прочитанные за две недели статьи. Информация разнится, никто не может сказать, насколько опасна болезнь. Точное число жертв неизвестно. Очень тяжело отыскать достоверные факты.

Однако тепло, исходящее от Грейс, – неопровержимый факт, как и ее взгляд, перебегающий от отца к экрану ноутбука. Мерное дыхание, каждая секунда, когда кислород проникает в ее легкие, тоже неоспоримые факты.

– Это моя вина, я во всем виновата, – повторяет Энни.

– Нет, виноваты врачи.

Бен изучает инструкцию на коробке со смесью, припрятанной в буфете на случай, если закончится донорское молоко.

Энни пытается покормить дочь грудью. Материнское молоко – волшебное средство, утверждают специалисты. В нем содержатся антитела, гормоны и даже тайные послания. Каждая капля – на вес золота. Однако, несмотря на все потуги Энни, молоко быстро иссякает. Грейс брыкается, ищет другой источник.

Бутылочку со смесью она опорожняет в мгновение ока. Какое-то животное удовлетворение осознавать, что малышка сыта.

Она очень тихий ребенок. Все так говорят. Но не чудится ли? Или она сегодня ведет себя тише обычного? А если инфекция уже проникла в ее кровеносную систему и теперь подбирается к мозгу?

Они не надевают перчаток, не отстраняются от дыхания дочери. Им даже в голову не приходит, что собственный ребенок может стать для них угрозой. Нет нужды озвучивать очевидную истину, открывшуюся спустя всего три недели: если что-то случится с Грейс, их дальнейшая судьба уже не имеет никакого значения.

Наутро Энни первым делом измеряет температуру, она в норме. Малышка вроде бы тоже: ясные глаза, розовые щечки. Ножки, как обычно, елозят по пеленальному столику. Она просто чудо в вязаной шапочке и ползунках. Как у двух совершенно непримечательных людей могло родиться такое совершенство?

Внезапно у Грейси начинается истерика. Иногда на нее находит, и лишь Энни по силам ее угомонить.

Бену очень стыдно, но он мечтает поскорее выбраться из дома. На расстоянии любовь к ребенку только крепнет.

– Надо купить еще смесей, – уже позвякивая ключами, говорит он.

Энни сосредоточенно разглядывает детский лобик.

– Они что-нибудь говорили про сыпь?

– Это у нее с рождения. – Бен вспоминает россыпь мелких прыщиков, когда впервые взял дочь на руки, вспоминает перепуганное личико, кровь Энни на полу родильного зала.

Он суетливо шнурует ботинки, лихорадочно ищет бейсболку – прикрыть немытые неделю волосы. Бен уже двое суток не выходил из дома.

Но вот за спиной хлопает дверь – свобода. Первые минуты в блаженном одиночестве, ровный ход автомобиля, выезжающего со двора, – и удовлетворение от осознания, что все это происходит по твоей воле. Только с рождением ребенка замечаешь, какая тишина царит вокруг, какой порядок. Над горами ровным клином проносится стая черных птиц. По радио звучит упоительный джаз. Во всем теле появляется приятная легкость, умиротворение, как после первого глотка виски.

Глядя на уютный городок, соседей, выгуливающих собак, сложно поверить в распространяющуюся эпидемию. Обыденность успокаивает: если все и впрямь так плохо, стали бы соседи разравнивать лужайку? Стал бы почтальон разносить каталоги?

Бен выбирает окольный маршрут, через озеро. Останавливается купить кофе и осознает, как здорово выпить его горячим – роскошь, прежде недоступная молодому отцу.

Однако в детском отделе аптеки его вновь охватывает тревога. Он начинает скучать по Грейс. В пособии сказано, что, исчезая из поля зрения трехнедельного малыша, вы исчезаете в принципе. Сейчас Бен испытывает то же самое: словно без его надзора Грейс может тихонько покинуть этот мир.

16

В Сети уже циркулируют противоречивые теории. Одни подозревают правительство. Другие – заговор крупных фармацевтических фирм. Таинственный вирус просочился из лаборатории колледжа, считают третьи.