Спящее золото. Книга 1: Сокровища Севера - [108]

– Служанка! – со всем возможным презрением повторил Бальдвиг. – Зато я сам утверждаю, что в этих стихах не было ни единого намека на йомфру Ингирид. Они были сложены совсем о другой женщине. О невесте Вигмара, которая осталась на Квиттинге.

– А кто может подтвердить это? – воскликнул Оддульв. – Где эта женщина и где ее родня, которая нам подтвердит, что квитт имеет право складывать о ней стихи? Где они? Пусть они придут и подтвердят твои слова при свидетелях!

– Ты сам знаешь, Оддульв, что просишь невозможного! – ответил ему Бальдвиг. – Но разве служанка может подтвердить иное? Разве в тех стихах были слова, указывающие на йомфру Ингирид?

– Может быть, ты повторишь нам эти стихи? – Уннгерд ужалила его ядовитым взглядом.

– М-м… Я не помню всего… – признался Бальдвиг. – У меня не слишком-то хорошая память на стихи. Но ведь можно спросить… Пусть сам Вигмар повторит их.

Все опять посмотрели на Вигмара. Он сохранял внешнее спокойствие, но в душе его кипело негодование на самого себя – не мог промолчать со своими стихами! Дома, поблизости от Рагны-Гейды, ему и то удавалось сохранить побольше здравого рассудка! Нет бы ему отказать Ингирид и на том успокоиться! Дочь Бьяртмара все же принесла ему несчастье своей дурацкой просьбой, хотя он и не думал ее выполнять.

– Я слышал, как Ингирид просила его сложить о ней стихи, – подал голос один из Дьярвингов. Вигмар не помнил, Стейн его зовут или Амунди, поскольку все Дьярвинги для него были на одно лицо. – Я только раньше не хотел говорить, поскольку просьба не из самых подходящих…

– И что он ей ответил? – спросили сразу несколько голосов.

– Что он не такой дурак, – с некоторым смущением доложил Стейн.

Кое-кто в задних рядах засмеялся. Но большинство понимало, что тут не до смеха.

– Ну, Вигмар, ответь же им! – воскликнул Бальдвиг. – Повтори стихи, и они поймут, что это о ком угодно, но не об Ингирид!

– Если люди очень хотят враждовать, их не убедят никакие слова, обладай ты хоть красноречием самого Одина! – ответил Вигмар. – Мои стихи были сложены о другой женщине. Она осталась далеко отсюда. А складывать висы для Ингирид дочери Бьяртмара я даже не помышлял. Пусть богиня Вар слышит меня.

– Может быть, он складывал висы и о другой женщине! – не сдавалась фру Уннгерд. – Но кто, кроме него самого, нам поручится, что он не складывал висы об Ингирид?

– Ха! – с негодованием воскликнул Бальдвиг и хлопнул себя по бедрам. – Это уже неразумно! Гнев – плохой советчик! Если так рассуждать, то кто поручится, что ты и твой муж не складывали хулительных стихов про меня или про самого конунга?

– Конунг! – воззвали разом Оддульв и Уннгерд. – Долго ли ты будешь слушать эти позорные речи!

– В самом деле, отец! – повысив голос и грозно хмуря брови, сказала йомфру Ульврун. Она достаточно хорошо знала своего отца, чтобы обращаться к нему лишь в крайних случаях. – Люди хотят услышать твое решение.

– Это правда? – спросил Бьяртмар самого Вигмара.

Удивительное дело: голос конунга звучал не грозно, буднично и даже мягко, но Вигмар вдруг почувствовал странное оцепенение в душе и в теле. У него просто не хватило бы воли солгать: голос конунга проникал в самую душу и наполнял уверенностью, что и взгляд его проникает так же свободно. К счастью, Вигмару не приходилось ничего скрывать.

– Нет, это неправда! – уверенно ответил он. – Мне случалось сочинять стихи о женщине, но не о твоей дочери и вообще ни об одной женщине из племени раудов.

– Так, значит, эти почтенные люди лгут? – невинно спросил конунг и повел бледной длиннопалой рукой в сторону Оддульва и Уннгерд.

Вигмар почуял ловушку, но сдаваться не собирался.

– Эти почтенные люди не поняли, – твердо сказал он и бросил взгляд на Оддульва. – Служанка не смогла запомнить ни одной строчки, но почему-то решила, что это – о ее госпоже. Но она ошиблась.

– И со слов рабыни Оддульв обвиняет свободного человека! – с негодованием подхватил Бальдвиг. – Они требуют доказательств, что Вигмар не сочинял стихов о твоей дочери! Почему бы им не потребовать того же от всех людей, сколько ни есть на свете? Мало ли у кого мог возникнуть злодейский замысел!

– Наверное, это были искусные и красивые стихи, раз уж рабыня ничего не смогла запомнить! – мягко и мечтательно протянул Бьяртмар, ласково заглядывая в лицо Вигмару. Он как будто не слышал речей Бальдвига, и Вигмара еще больше насторожила эта нежданная ласковость. – Почему бы тебе не сказать нам те стихи еще раз? Мы сможем судить, есть ли в них твоя вина передо мной и моей дочерью.

Ингирид встрепенулась и вскинула голову: ей очень хотелось послушать. Люди в гриднице опять загудели. Вигмар помедлил. Да, это был бы самый простой выход. В тех двух висах достаточно ясно излагалась вся немудреная сага о том, как он полюбил девушку, поссорился с ее родней и бежал. Самый глупый великан поймет, что к Ингирид дочери Бьяртмара это и близко не подходило. Но… Какое-то внутреннее чувство мешало Вигмару ответить согласием. В этих двух висах уместилась его душа, любовь и судьба. Страшно, гадко, немыслимо было раскрыть сердце перед чужими людьми, перед безбородым конунгом.