Спящая красавица - [18]

Тяжелая дверь захлопнулась. Меня обдало холодным воздухом. Луна висела над морем. Где-то между мною и луной совка издавала странные звуки, словно природа пыталась говорить с миром людей.

Но меня это не интересовало. Мне хотелось вернуться в дом, в камеру, и ждать второго звонка.

Я прождал около часа. Он растянулся, как год на планете Нептун. Время от времени совка начинала попытки возобновить диалог. Мне нечего было сказать в ответ.

Затем в доме зазвонил телефон. Всего один звонок. Мне понадобилось усилие, чтобы оставаться в машине. Я чувствовал себя ответственным за беду, случившуюся с Лорел, а на ее отца была плохая надежда.

Я достал сигарету. Вот уже несколько лет я не курю, но, когда у меня в кармане нет пачки сигарет, я чувствую себя обворованным. Я сидел, кусая губы, и слушал, как удары прибоя мерно отсчитывают время о подножье скалы.

Элизабет вышла одна. Она медленно приближалась к машине, так, словно дом был магнитом, освободиться от которого было трудно. Я вышел и открыл ей дверцу. В свете луны было видно, до чего она бледна и расстроена.

— Звонили похитители?

— Да, Джек говорил с одним из них. С мужчиной.

— Что сказал этот человек?

— Джек просил не обсуждать это с вами. Он хочет сделать все сам. Он в своем репертуаре, особенно, когда речь идет о Лорел.

— Он совершает ошибку.

— Я ему это говорила. С тем же успехом я могла говорить с этой стеной. — Она показала на каменный забор вокруг дома. — Боюсь, он вам не доверяет. Он не доверяет никому, даже мне.

— Он всегда был таким?

— Нет, пожалуй. Похоже, он сломался. Не выдержал напряжения. — Помолчав, она помотала головой. — Это нечестно по отношению к Джеку. Он очень хочет сделать как лучше, но только самостоятельно. Его нельзя назвать лучшим отцом в мире, и их отношения с Лорел складывались трудно, но теперь ему кажется: если он спасет ее и тем самым покажет, что действительно любит ее... — Она опять замолчала, словно не сумела придумать окончание фразы.

— Сейчас не время для красивых жестов. Ее жизнь в опасности. Лорел вообще может уже не быть в живых. Почему он считает, что она жива и здорова?

— Не знаю.

— Он не просил, чтобы ему позволили переговорить с ней?

— Не знаю, — повторила Элизабет. — Он говорил по телефону из своего кабинета, причем плотно прикрыл дверь. Он обещал доставить сто тысяч завтра. Вот и все, что он сообщил мне о разговоре.

— Когда именно завтра?

— Днем. Джек сказал, что ему понадобятся деньги часам к двенадцати.

— Может, имеет смысл еще раз с ним поговорить сейчас?

— Вам?

— Кому-то из нас. Или нам обоим.

Она подумала и сказала:

— Боюсь, что не стоит, мистер Арчер. В таком состоянии Джек не слушает никого. Может, завтра...

Я повернул ключ зажигания, завел мотор. Когда я, дав задний ход, отъезжал от стены, ворота распахнулись. По каменным плитам дорожки к нам, спотыкаясь и размахивая руками, двинулась Мариан Леннокс. Она напоминала птицу, ослепленную фарами.

Мы оба вылезли из машины. Элизабет сказала голосом, каким разговаривают с больными:

— Что случилось, Мариан?

— У Джека закружилась голова. Я уложила его в постель.

— Это не сердце?

— Нет, все будет в порядке.

— Не позвать доктора?

— Это только еще больше его выведет из себя.

Элизабет обняла ее за плечи.

— Я могу остаться на ночь...

— Нет. Спасибо тебе огромное, но мы сделаем это сами. Так хочет Джек.

— А ты?

— Я как Джек. Он у нас самый сильный.

— По-моему, ты как раз держишься здорово.

Мариан покачала головой и слегка отодвинулась, погасив вспышку теплоты.

— Я делаю, что мне велят, — сказала она. — А ты проследи, чтобы Сильвия к завтрашнему дню достала деньги. Больше нам от тебя ничего не надо.

— Не беспокойся, дорогая.

Прежде чем скрыться за стеной, Мариан обернулась ко мне. В лунном свете ее лицо напоминало глиняную маску.

— Извините, мистер Арчер. Проделав такой путь, вы были вправе рассчитывать на лучший прием.

— Все в порядке.

— Если что-то узнаете, вы дадите нам знать?

Я сказал, что непременно. Она пошла к дому с таким видом, будто боялась и того, что было впереди, и того, что оставила за спиной. Парадная дверь закрылась за ней, и Элизабет сказала:

— Бедная Мариан. Они оба бедняги. Если бы я могла им помочь!

— У вашего брата не было инфаркта?

— Нет, но отец чуть не умер от инфаркта несколько лет назад. — После паузы она добавила: — С этого и начались все семейные беды. Отец вдруг осознал, что не бессмертен, и решил как следует прожить отпущенные ему годы. Поэтому он, когда поправился, завел роман с Конни Хэпгуд. Но мама — человек гордый. И у нее есть свои деньги. Она оставила дом в Эль-Ранчо и купила дом на побережье.

— Мы туда и едем?

— Да. Это примерно в миле от дома Джека. — Она показала рукой на юг. — В чем и состояла его привлекательность для Сильвии. Джек был всегда ее любимчиком. — Она говорила холодно, без горечи. — Сильвии следовало бы остаться и дать бой Конни. Она могла бы удержать отца, если бы захотела. Но она махнула рукой. Она позволила Конни завладеть им. А теперь она готова допустить развод — без борьбы.

— За что тут бороться?

— Отцу за семьдесят. Он не вечен. А если Конни заполучит компанию и большую часть акций, это будет означать конец семьи Ленноксов. Деньги — тот самый клей, который скрепляет нас. Деньги и нефть.