Спутники Марса: принц Конде и маршал Тюренн - [9]

Иное дело мать Луи Шарлотта-Маргарита, которая пользовалась неизменным уважением при дворе и находилась в доверительных отношениях с женой Людовика XIII королевой Анной Австрийской. Она не любила первого министра Франции Ришелье, но не вмешивалась в интриги против него, предпочитая проводить свободное время в знаменитом литературном салоне мадам де Рамбуйе. Многих гостей Катрин Рамбуйе, подобно ей самой, отвращали от королевского двора царящие там интриги, а в доме маркизы они находили достойную альтернативу. Маркиза не имела предубеждений, что позволяло ей одинаково любезно принимать у себя принцев крови и литераторов. Этот салон сыграл большую роль в развитии эпистолярного жанра во Франции. Превосходное качество практически всех писем и мемуаров французов и француженок XVII в. во многом можно объяснить тем, что происходило в салоне маркизы. Да и к ведению беседы стали относиться как к настоящему искусству, и был создан четкий стандарт достойных форм выражения чувств.

В 1627 г. Шарлотта Конде пыталась заступиться за своего кузена знаменитого дуэлянта графа Франсуа де Монморанси-Бутвиля, нарушившего указ кардинала о запрете поединков. Но Ришелье был непреклонен, и Бутвиля казнили. И принцесса Конде взяла на воспитание в семью Конде его сына — будущего маршала Люксембурга. А в 1632 г. ее единственный брат, Анри II де Монморанси, был арестован за участие в заговоре против короля и осужден на казнь. О помиловании просила не только Шарлотта, но и брат короля Гастон Орлеанский, Анна Австрийская, другие высокородные придворные. Несмотря на это последний представитель герцогской ветви рода Монморанси был казнен, а все его титулы отошли в казну. Позднее они будут возвращены детям Шарлотты, но до смерти Ришелье в 1642 г. она оставила королевский двор и Париж, посвятив все свое время детям. В 1643 г. принцесса Конде стала крестной матерью будущего короля Людовика XIV[24].

Получив при рождении титул герцога Энгиенского, принцем де Конде Луи будет называться с декабря 1646 г., после смерти своего отца. Тогда же он станет первым принцем крови и пэром Франции. С колыбели юный герцог Энгиенский, у которого в 1629 г. еще появился брат Арман, будущий принц де Конти, был окружен роскошью и заискиванием многочисленных слуг, которые выполняли любые желания маленького принца. Ему прочили прекрасное будущее, и он не сомневался в своем великом предназначении. С ранних лет этот знатнейший из самых видных аристократов Франции отличался небывалой дерзостью, честолюбием и храбростью, был исключительно свободолюбив и не признавал никаких авторитетов. И, тогда как юного Тюренна отличали проявления гуманности, Луи был любопытен до жестокости — Пьер Лене зафиксировал в своих мемуарах, как он однажды застал его за выкалыванием глаз воробью. Хотя, такие «опыты» могли способствовать и его интересу к науке.

Как принц крови, мальчик получил поистине блестящее образование, которое, впрочем, являлось традиционным по тем временам для его статуса. С 1630 по 1636 гг. он учился в иезуитском колледже Святой Марии в Бурже, где штудировал по мере желания и способностей латинскую классику, греческую философию и поэзию, риторику, логику, метафизику по Евклиду, географию, право, политическую историю, Святое Писание и древнееврейский язык. Попутно Луи осваивал фехтование и верховую езду. На высшей стадии обучения все лекции читали на латыни. Будущий Великий Конде не был особенно прилежным учеником, хотя латынь, риторику, философию и естественные науки осваивал с большим успехом. Уже в 10–11 лет он владел латынью настолько свободно, что еще в колледже написал сборник латинских стихов и пьесу на этом языке. Вольтер, которого трудно заподозрить в симпатии к нему, писал о принце: «…он не показался бы несведущим ни в одной из наук, ни в одном из искусств». Лафонтен, однако, спустя пятнадцать лет заметил: «Он очень любил аргументировать свою мысль, за исключением тех случаев, когда был вне себя»[25].

Герцог Энгиенский сохранил интеллектуальные вкусы на всю жизнь и долгое время считался вольнодумцем по религиозным вопросам. Его неумному характеру как нельзя более соответствовало разливавшееся широкой волной с начала XVII в. свободомыслие. Под именем либертинов (libertins) — вольнодумцев, людей освободившихся от подчинения канонам поведения в католицизме, объединялись свободомыслящие всех сортов: практические неверующие, скептики-философы, писатели, поэты. То были сторонники свободной, гедонистической морали, как правило, представители высшей знати и их клиентелы. Они создавали тайные сети дружеских связей, основанных на общности эротических вкусов. Можно сказать, во Франции существовала особая либертенская (или либертинская) субкультура. Либертинаж воплощал мечту человека о свободе, как желанной и недостижимой силе, способной преодолеть чувство потерянности и разочарования в этом мире. Ученый богослов Марен Мерсенн, напуганный этим потоком безбожия, грозившим положить конец господству церкви, разумеется, преувеличил, исчисляя количество атеистов в одном Париже в 1623 г. в 50000 человек. Тем не менее, опасность действительно существовала. Один из выдающихся богословских писателей Пьер Николь не уставал повторять: «Величайшая ересь последнего времени — это неверие», и «Вам нужно знать, что величайшая ересь в мире уже не кальвинизм, не лютеранство, а атеизм, и что атеисты есть всяких сортов — добросовестные, недобросовестные, решительные, колеблющиеся и соблазняющие».