Спутники Марса: принц Конде и маршал Тюренн - [3]

.

Конечно, в России — державе, постоянно расширявшей свою территорию и развивавшей опыт военного искусства, Тюренна не могли обойти вниманием. «Сила ума и сила воли были у него в совершенном равновесии, и воля его, никогда… не колеблясь, повиновалась и следовала внушениям его разума… В неудачах он не падал духом и не приходил в уныние, но, веря счастью, умел склонять его на свою сторону и пользоваться им», — писал М. Голицын в фундаментальном труде «Великие полководцы истории». Разумеется, и в его оценке маршала явно просматривается сильное влияние Наполеона.

В советское время, исключая маленькие и схематичные статьи в массовой печати и общие работы по военному искусству, специально Тюренна вспомнили лишь однажды, и, пожалуй, в практических целях. Накануне Второй мировой войны А. Рутченко и М. Тубянский написали небольшую биографию маршала, предназначенную для командующего состава Красной Армии[9]. Авторы показали себя знатоками военного дела XVII в. и тонкими ценителями военного искусства Тюренна, ставя его в пример потенциальным читателям-командармам. По их мнению, овладев самыми передовыми военными методами своего времени, позаимствовав тактические приемы и технические усовершенствования у Вильгельма Оранского и Густава-Адольфа, Тюренн не раз проверял их в сражениях, а затем сам улучшил и развил их настолько, что справедливо считается предшественником Наполеона в выработке элементов новой стратегии и тактики.

В зарубежной литературе существует немало классических биографий маршала. Биографии эти написаны, прежде всего, на основе мемуаров Тюренна (а также его писем и реляций), его современников, и затем, с XIX в., трудов того же Наполеона. В этих работах французский маршал предстает не только как военный (хотя в первую очередь отмечается формирование его личности именно в этом направлении), но и как человек. Среди них следует отметить М. А. Рамсэ, которого русский историк М. Голицын назвал лучшим биографом Тюренна, аббата Рагене и Т. Лонгвиля[10].

В работах последних трех десятилетий можно отметить как обращение к предыдущим оценкам Тюренна, так и новые подходы. Ведь эволюция знаний о военной истории открыла новую страницу в характеристике тактики и стратегии маршала. Так, Ж. Беренжер заметил, что Тюренна надо изучать в контексте социальной истории его времени, а не рассматривать только как военного. По его мнению, в области стратегии маршал был адептом непрямого стиля, и в своих действиях искал ситуацию, чтобы усадить противника за стол переговоров. В. Гетри называет Тюренна ключевой фигурой в военном искусстве между Тридцатилетней войной и 60-ми годами века Барокко, превосходившей других полководцев в стратегии и маневре. При этом историк особенно выделяет стратегическую дуэль маршала с имперским главнокомандующим Монтекукколи в 1672–1675 гг.[11] Кстати, в литературе мнение о том, что Тюренн и Конде были великими противниками, часто подается как неоспоримый факт. На самом деле даже во время Фронды они являлись соратниками и одновременно соперниками, представляя собой, по сути, своеобразный «двуликий Янус» стратегии и тактики Короля-Солнце.

Сам Тюренн оставил многочисленную личную и деловую корреспонденцию, инструкции и мемуары, заканчивающиеся 1658 г. и неоднократно издававшиеся как отдельно, так и в качестве приложений к биографиям. В мемуарах он просто и спокойно рассказал о своих походах, нисколько не стремясь приукрасить свою деятельность или скрыть свои ошибки. Полководец открыто писал о своем поражении «я разбит», но победу делил со всей армией — «мы победили». Он называл себя в 3-м лице, особенно не выделяя среди других. Можно сказать, это не только мемуары, это жизнь: принц Шарль-Жозеф де Линь в своих записках отзывался о них, что «это приказы…, дела… и все…» По форме они просты, а по содержанию основательны, как и вся его переписка. Особый интерес он проявлял к истории своего времени и к эволюции военного дела[12].

В ином образе предстает принц Конде. Современники могли любить его, либо ненавидеть, но все равно восхищались им, несмотря на его политические просчеты и личностные особенности. Возможно, самую яркую характеристику дал ему в своих мемуарах кардинал де Рец: «Принц де Конде был рожден полководцем, что можно сказать лишь о нем, о Цезаре и о Спиноле. Он стал вровень с первым и превзошел второго. Бесстрашие — еще не самая главная черта его характера. Природа наделила его великим умом, не уступавшим его мужеству. Судьба, ниспослав его веку воинственному, предоставила мужеству развернуться во всем его блеске; рождение, или лучше сказать, воспитание в семье, преданной и покорной правительству, ограничило ум рамкой слишком тесной. Принцу не внушили с ранних лет те важные начала, какие… развивают то, что зовется последовательностью… Уже в юности он опережен был стремительным развитием великих событий и навыком к успеху. Недостаток этот был причиной того, что, обладая от природы душой незлобной, он совершал несправедливости, обладая отвагой Александра…, был не чужд слабости, обладая замечательным умом, действовал неосмотрительно, обладая всеми достоинствами…, не послужил государству так, как был должен… Он не сумел возвыситься до своих дарований, и это уже недостаток, но все равно он велик, он прекрасен»