Спустя тысячелетие. Лунная дорога - [27]

И вдруг она увидела, что Эльма в отчаянии, положив руки на стол, уронила на них голову. Ее светлые, распущенные волосы не закрывали бронзы рук.

Она рыдала.

Мать не стала разливать похлебку и осторожно подошла к Эльме.

— Не обидела ли мать Анда красавицу с того берега, назвав ее своей дочерью? У нее ведь на том берегу есть своя мать. Сердцем мать Анда поймет Эльму, поймет.

Эльма подняла заплаканные глаза.

— Мать Эльмы — вождь племени вешних! Я не о том плачу, потому что все равно убегу к ней. И Анд, если он настоящий мужчина, поможет.

— Анд настоящий мужчина, — с гордостью подтвердила его мать.

«Настоящий мужчина» нашелся только сказать:

— Эльма устала и давно ничего не ела. Мать варит очень вкусную похлебку.

— Так о чем же горюет красавица? — допытывалась мать.

— О звездном мальчике. Слова гнусного стража не выходят из головы.

— Чем же расстроил Эльму этот подонок?

— Он… он сказал, что с мальчика тоже сдерут кожу… — едва выговорила Эльма и снова заплакала.

— Это за что же ребенка?- возмутилась мать.

— За то же, что и остальных- за то, что они наши предки.

— Какой же он предок!- резонно возразила мать.

— Конечно, такой малыш не может быть ничьим предком,- сквозь слезы согласилась Эльма.

— Тем более что он родился не на Земле, а на другой планете,- вставил Анд.

Эльма с надеждой посмотрела на него сразу высохшими глазами.

— Значит, его нельзя считать «ненавистным предком»? — спросила она.

— Конечно нельзя! — заверил Анд.

— Если бы ваш вождь что-либо разумел! Если бы ему кто-нибудь мог разъяснить очевидное!- горячо заговорила Эльма, умоляюще глядя на Анда.

Анд покачал головой.

— Я только одного человека знаю, который может убедить Урун-Буруна.

— Жреца? — выпалила Эльма.

— Кроме Жреца. — И Анд посмотрел на мать, занятую разливанием похлебки в углубления на столе.

Она молча раздала деревянные ложки, очевидно, доставшиеся ей от прапрадедов, потому что они не были синими, как вся нынешняя растительность.

— Мудрость приходит после еды, — глубокомысленно заметила мать.

Некоторое время все ели молча. Голод, пройденные расстояния и волнения наконец дали себя знать.

Мать, подперев рукой полную щеку, с любовью наблюдала за уплетающими похлебку молодыми людьми.

— Владеть логикой убеждения важнее, чем управляться с дубиной, — заметила наконец Эльма, кладя ложку.

— Да разве нашего Урун-Буруна можно в чем-то убедить?- вздохнул Анд и внимательно посмотрел на мать.- Вот чего понять не могу, так это снисходительности его к сыну твоему, мать. Не схватили его за встречу с вешнянкой в Доме до неба, более того, послали первым плыть во время набега, а потом… после бегства с вешнянкой, доставили в дом матери, очевидно, чтобы вразумила она их…

— Вразумлять надо не нас, а вождя. И если вождь так благоволит к Анду, будь тот настоящим мужчиной, он отстоял бы несчастных предков-пленников и уж во всяком случае ни в чем не повинного мальчика с другой планеты, — опять горячо произнесла Эльма.

— Легче течение реки остановить опущенной в воду ладонью, чем заставить вождя не послушать Жреца, — повторил Анд когда-то уже сказанное и с особым значением посмотрел на мать.

— Знаю, — внезапно заговорила и она, — знаю, что имеет в виду Анд. Куда отлучилась мать после того, как застал Жрец в Доме до неба сына с вешнянкой?

Анд опустил глаза.

— Да, мать отлучалась недолго после той ночи. Эльма настороженно вглядывалась и в мать и в сына.

Мать вздохнула.

— Вот красавица наша говорит о «настоящем мужчине», который может делу помочь. Но, видно, нужна тут настоящая женщина.

И после этих слов стала собираться.

— Подожди, красавица, не убегай к матери на тот берег до моего возвращения. Может быть, поймешь тогда, каково стать матерью.

И она ушла, тяжело переваливаясь при каждом шаге.

— Куда она? — спросила Эльма. Анд пожал плечами.

— У нас заведено не спрашивать.

Дверь снова открылась, и мать заглянула снаружи.

— Страж ушел, — коротко сказала она и скрылась.

Анд оживился.

— Мать подсказывает, что теперь ты можешь бежать.

— Но как раз теперь я не могу! — непоследовательно ответила Эльма.

— Боишься, что гнев вождя падет на меня?

— Или на мать, — добавила Эльма.

И ушла в отведенную ей комнату. Когда Анд попробовал открыть дверь, она оказалась запертой.

Он не стал стучать. В волнении долго расхаживал по комнате, потом взял кувшин с водой. Вымыл углубления в столе, вынув пробку из отверстий, спустил грязную воду в другой кувшин и отправился к реке, чтобы сделать «женскую» работу — принести чистой воды, грязную же выплеснул козам под ноги на улицу.

Она образовала там небольшую лужицу, из которой лохматая коза принялась пить.

Перед уходом Анд сказал через запертую дверь, что идет за водой.

Ответа он не получил.

До вечера сидел он в полной растерянности и унынии, уронив голову на руки и не зная что придумать.

Куда пошла мать? Неужели к Урун-Буруну? Разве тот может понять хоть одно человеческое слово? В сельве не сохранилось былых зверей, но и те, пожалуй, больше бы поняли.

Вечером дверь открылась и появилась Эльма с заплаканными глазами.

— Твоя мать не вернулась от Буруна. Теперь я сама пойду к нему. Я открою ему нашу тайну, расскажу, что я- прямая прапраправнучка командира корабля, и потребую казнить меня вместе со всеми ними вместо мальчика. А вы с матерью возьмете его и воспитаете, но только не бурундцем. Когда-нибудь познакомь его с моей матерью; скажи ей, что это мой сын.