Спускаясь к тебе - [17]

– Если она устроилась к Кэшу, кто знает, какое у нее расписание.

– Ну, я не стану ее будить, чтобы расспросить об этом. Думаю, она вчера работала допоздна.

– Да, но она не откажется. Спрошу ее сама.

Нэш начинает что-то говорить, но то, как он оборвал фразу, подсказало мне: Марисса ушла. Я тихо закрываю дверь и пячусь в ванную, как будто только что закончила принимать душ… А ведь на самом деле закончила.

– Оливия? – окликает меня Марисса, громко стучит в дверь и открывает ее, не дожидаясь, пока я отвечу.

Закусываю губу, чтобы не зарычать: «Вот ведьма!»

– Я здесь, – отзываюсь резким тоном.

Дверь распахивается настежь, и Марисса заходит, громко топая. На лице у нее выражение гадливости. Времени на любезности она не тратит.

– Ты сегодня вечером работаешь? Если нет, мне нужно, чтобы ты пошла с Нэшем на выставку. Ты перед ним в долгу.

Как это похоже на Мариссу: с наскока пускать в ход тяжелую артиллерию – обвинения в неблагодарности и шантаж.

Какая честь для меня – быть в родстве с самой любовницей дьявола.

Осторожно подавляя желание громко хмыкнуть, отвечаю:

– На самом деле сегодня вечером я не работаю. Правда, пойти не могу. Очень сожалею, но мне нечего надеть для исполнения таких интересных обязанностей.

Марисса отмахивается:

– Наденешь что-нибудь из моего. Уверена, голой не останешься.

Только что я слышала, как она жаловалась, что не успеет купить новое платье для этого случая, и вот уже абсолютно убеждена: меня-то можно отправить… в чем попало.

– Ну, если Нэша не заботит, как я выгляжу…

Марисса закатывается этаким тоненьким уничижительным смехом:

– Оливия, я уверена, Нэш не будет тебя пристально рассматривать.

Буду честна. Я прихожу в ярость. В ярость, черт подери! Именно в этот момент я решаюсь удивить всех, особенно Нэша. Марисса пожалеет об этом дне…

Даже если мне придется по примеру девушки в розовом[4] сшить себе новое платьишко за каких-то семь минут.

Все это происходит у меня внутри. А снаружи я мило улыбаюсь Мариссе:

– В таком случае буду счастлива пойти.

Марисса разворачивается и уходит, не сказав ни «спасибо», ни хотя бы «поцелуй меня в зад».

Слышу, как она говорит Нэшу, что я пойду, а она постарается сделать все, чтобы я выглядела презентабельно, и не могу удержаться от мысли: хорошо бы проткнуть это холодное-холодное сердце ножом для колки льда и смыться безнаказанно.

За это я могла бы получить Нобелевскую премию мира. Или, по меньшей мере, благодарственный звонок из Ватикана.

На этот раз я не забочусь о том, чтобы скрыть презрительную усмешку.

12 Нэш

Жду, пока Оливия выйдет из спальни, и не могу отделаться от легкого чувства стыда. Мне не следует так сильно радоваться, что я проведу с ней вечер.

А я радуюсь. Отрицать это невозможно.

– Нэш! – зовет меня Оливия.

Поворачиваюсь к двери в ее комнату. С того места в гостиной, где я стою, мне видно эту дверь. Она приоткрыта, так что я слышу только голос Оливии, но ее саму не вижу.

– Да?

– Обещай, что если будешь стесняться меня в этом платье, то пойдешь один. Клянусь, я не обижусь.

– Оливия, мне совершенно все равно, в чем ты…

– Обещай мне сейчас же, или я вообще не выйду.

Она упряма? Ну. Кто бы мог подумать. Но на самом деле мне это вроде нравится.

Я смеюсь:

– Ладно, хорошо. Обещаю: если я подумаю, что стыжусь тебя, пойду один.

Дверь закрывается, следует долгая пауза, и вдруг створка отлетает в сторону. От представшего глазам зрелища у меня перехватывает дыхание.

Марисса выше Оливии. И стройнее. Но у Оливии более округлые формы. Гораздо более. И каждый изгиб ее тела безупречно подчеркнут платьем, в которое она одета.

Кажется, раньше я видел в нем Мариссу, и она выглядела здорово. Но не так.

Материал тончайший, темно-красного цвета. Колышется от потока воздуха, поднятого дверью, которую доводчик притягивает к коробке с каким-то сдавленным пыхтением. Оливия стоит неподвижно, давая мне время оценить себя, а потом начинает двигаться ко мне. Следя за ней, я сжимаю челюсти, чтобы не стоять с разинутым ртом. Похожая на дымку ткань прилегает к телу, четко обрисовывая все формы. С тем же успехом она могла бы быть голой.

Матерь божья, я бы хотел, чтобы так и было.

Я вытряхиваю из головы эти мысли, зная, что они меня до добра не доведут.

Одумайся, парень! Одумайся!

Оливия останавливается передо мной – чистая грация и благоухание. Открытая грудь и плечи будто излучают в тусклом свете нежное сияние. Мне так сильно хочется прикоснуться к ней, приласкать, что я сжимаю кулаки, чтобы удержаться.

– Ты выглядишь восхитительно. – Голос звучит напряженно, я сам это замечаю.

Лицо Оливии грустнеет.

– Платье тесновато. Я обула каблуки повыше, чтобы подогнать длину, но с остальным ничего не могу поделать.

Вижу, что она серьезно расстроена, и мне хочется улыбнуться, но я этого не делаю. Не стоит улыбаться, когда перед тобой опечаленная женщина.

– Марисса намного тоньше меня, – говорит Оливия, при этом одна рука у нее дрожит. – И у меня просто нет ничего такого, чтобы…

Я беру Оливию за трясущуюся руку и прикладываю указательный палец свободной руки к ее губам:

– Ш-ш.

Оливия немедленно утихает. Да, я мог бы заставить ее замолчать сотней разных способов и без прикосновения, но выбрал этот – все лучше, чем целовать ее, чего мне на самом деле хочется.