Спросите Колорадо: или Кое-­что о влиянии каратэ на развитие библиотечного дела в США - [20]

Я автоматически взглянула на монитор — письмо не было дописано, была набрана всего пара строк:

«Ты единственный человек, кому я могу довериться. Я надеюсь, что ты сохранишь эту информацию до того времени, когда я смогу безопасно…»

В этот момент компьютер выключился, но старик не пошевелился.

Я кашлянула.

— Извините, библиотека закрыта… — Я обошла его кресло и заглянула посетителю в лицо. Его широко открытые глаза на обострившемся бледном лице продолжали вглядываться в темный экран. Я замерла, не желая верить тому, что произошло. Подошедшая с другой стороны Хелен подозрительно посмотрела на меня, в свою очередь заглянула в лицо мужчине, и пронзительно закричала, закрыв лицо руками.

Наш поздний посетитель был абсолютно и безнадежно мертв.

Я на подгибающихся ногах добрела до телефона и набрала 911.

Первыми прибежали пожарники, минутой позже — полиция. Оказывается, иногда неплохо соседствовать с этими учреждениями. Последней приехала медицина, ей повезло, потому что к этому времени пожарники уже успели починить лифт.

Все они по очереди подтвердили, что наш посетитель мертв, и умер своей смертью, скорее всего, от инфаркта. Вскрытие покажет. В карманах покойника не обнаружилось ни денег, ни документов, ни дискет. Компьютер тоже молчал как партизан, поскольку до следующего дня включить его могли только наши умники из компьютерного отдела, связаться с которыми не удалось. Я заверила следствие, что даже если покойный и пытался сохранить что-то на жесткий диск, все уже испарилось. Наши библиотечные компьютеры так устроены, что все на них записанное при перезагрузке стирается безо всяких следов. Следствие было обрадовалось, обнаружив монограмму «RL» на скомканном носовом платке, но я их разочаровала, сказав, что это всего-навсего Ральф Лорен. У нас с Хелен выяснили, знали ли мы имя этого человека (не знали) видели ли раньше (не видели) и тому подобное. Настенные часы показывали уже без четверти десять, а конца-края разбирательству все не было. Я смертельно устала и начала поклевывать носом. До дома добираться почти час, а завтра утром надо быть на работе не позже девяти. Да и есть хотелось со страшной силой. Поэтому, когда покойника наконец увезли и полицейский взялся записывать мои показания, сил на живописные подробности у меня уже не было. Я просто сказала, что человек пришел в библиотеку, потому что у него дома сломался компьютер, а ему надо было срочно отправить кому-то письмо. Отправил ли он письмо? Я не знаю, потому что между моим столом и компьютером расположена вертушка с компакт-дисками. Видела ли я что-нибудь на экране, когда подошла к компьютеру? Нет, ведь было уже восемь, и компьютер автоматически выключился.

Я смотрела на полицейского честными глазами. Какая, собственно разница, видела ли я что-нибудь на экране или нет? Имен там никаких не упоминалось, электронный адрес я разглядеть не успела. В конце концов, могла же я подойти к этому компьютеру на тридцать секунд позже? Отпустите меня домой, гражданин начальник!

В конце концов он понял, что от меня толку чуть, и сжалился. Я рванула домой. Ехать по пустынной автостраде с предписанной скоростью шестьдесят пять миль в час было просто смешно, поэтому я разогналась до девяноста пяти, и лишь сладко поеживалась, глядя на спидометр своей Вольвочки, где мили соседствовали с километрами. В километрах выходило достаточно много, но все же не так пугающе, как могло бы быть, скажем, в попугаях. Я знала, что скажу полицейским, если меня остановят, наверное, поэтому меня не остановили. Нет худа без добра — до дому я добралась за двадцать семь минут, установив таким образом абсолютный рекорд за все время наблюдения.

Вторник, 17

Достойны зависти придворные дамы, которые пишут изящным почерком и умеют сочинять хорошие стихи: по любому поводу их выдвигают на первое место.

Сэй-Сёнагон. Записки у изголовья.

Я вошла в здание общественного центра Ривердол без пятнадцати девять — повезло с трафиком. Дорога заняла сорок девять минут, что для вторника просто замечательно. Про себя я называю вторник Днем газонокосилок, поскольку на дороге полным-полно маленьких грузовичков с газонокосилками в прицепах, да и больших грузовиков гораздо больше, чем в понедельник. Но сегодня с утра моросил дождь, — явление нечастое в Колорадо — а кто же любит стричь травку под дождем?

За ночь прямо перед входом выкопали большую яму, в которой плавали обломки пластиковых водопроводных труб — значит, воды в библиотеке сегодня опять не будет, и придется весь день бегать в соседнее здание мэрии за питьевой водой и для отправления естественных надобностей, а секретарша мэра этого терпеть не может. Я умудрилась не упасть в яму (об ограждении, естественно, и речи не было — наверное, городской совет мечтает таким образом уменьшить количество и библиотекарей и читателей, чтобы мы все самоустранились, упав в одну из таких ям — но мы закалены жизнью при социализме, нас этим не возьмешь!) и бочком пробралась ко входу.

В здании еще никого не было, и мне пришлось повозиться, чтобы найти в связке нужные ключи и включить лифт и кондиционер. Потом я открыла двери на лестнице — на каждом этаже своим отдельным ключиком. На всех ключах, и больших и маленьких, есть гравировка «NO DUPLICATE», поэтому терять их нельзя ни при каких обстоятельствах — новых взять негде, и пострадавший сотрудник просто остается без ключей. Поэтому ключи имеются у все убывающего количества персонала. Я все еще обладала всеми мыслимыми ключами, что повышало мой социальный статус («Инна, одолжи мне ключи на завтра! А я подежурю за тебя сегодня вечером!») и наводило на мысли о средневековых замках и седых ключниках.