Справедливость. Как поступать правильно? - [99]
«Мы желаем, чтобы народы были добродетельны? Так научим же их прежде всего любить отечество. Но как им его полюбить, если оно значит для них не больше, чем для чужеземцев, и дает лишь то, в чем не может отказать никому?»[346]
Страны дают своим народам больше, чем дают иностранцам. Граждане США, например, имеют право на многие формы государственного покровительства: на государственное образование, пособия по безработице, на профессиональную подготовку, социальное страхование, на государственную бесплатную медицинскую помощь в старости, продовольственные талоны и т. д., на которые иностранцы права не имеют. В сущности, люди, выступающие против более либеральной иммиграционной политики, беспокоятся о том, что вновь приехавшие в США воспользуются преимуществами социальных программ, оплаченных американскими налогоплательщиками. Но это вызывает вопрос: почему американские налогоплательщики несут перед своими нуждающимися соотечественниками большую ответственность, чем перед всеми прочими.
Некоторым людям не нравятся все формы государственной помощи, и они хотели бы свернуть государство благосостояния. Другие люди считают, что нам следует быть более щедрыми в оказании иностранной помощи людям, живущим в развивающихся странах. Но почти все признают различие между государственными пособиями нуждающимся и помощью иностранным государствам. И большинство американцев согласны с тем, что мы несем особую ответственность удовлетворять потребности наших сограждан, и эта ответственность не распространяется на другие страны мирового сообщества. Имеет ли такое различие моральное оправдание или же это просто фаворитизм, наш предрассудок? Каково в действительности моральное значение национальных границ? Если говорить с точки зрения абсолютной нужды, то миллиард людей в мире, живущих менее чем на 1 долл., в день, находятся в гораздо худшем положении, чем американские бедняки.
Ларедо в штате Техас и Хуарес в Мексике — города-соседи, разделенные рекой Рио-Гранде. Ребенок, родившийся в Ларедо, имеет права на все социальные и экономические блага, которые дает американское государство благосостояния, и, достигнув определенного возраста, имеет право искать работу по всей территории США. А ребенок, родившийся на другом берегу реки, не имеет никаких прав на все эти блага. Разумеется, этот ребенок не имеет и права пересекать реку. Ничего сами не делая, два ребенка получают совершенно разные жизненные перспективы просто благодаря факту своего рождения.
Неравенство стран осложняет дело национального сообщества. Если бы все страны обладали сопоставимыми богатствами, а каждый человек был бы гражданином той или другой страны, обязанность проявлять особую заботу о собственных гражданах не создавала бы проблемы — по крайней мере, с точки зрения справедливости. Но в мире, где между богатыми и бедными странами существуют огромные различия, требования сообщества могут противоречить требованиям справедливости. Отражением этой напряженности являются быстрые изменения, которые претерпевает вопрос об иммиграции.
Реформа иммиграции — политическое минное поле. Пожалуй, единственным аспектом иммиграционной политики, пользующимся широкой политической поддержкой, является решение обеспечить защиту границы США с Мексикой для ограничения притока нелегальных иммигрантов. Техасские шерифы недавно изобрели новый способ использования интернета, помогающий им следить за происходящим на границе. Они установили видеокамеры в точках, где, как известно, люди нелегально переходят границу, и следят за границей в режиме реального времени на сайте. Граждане, желающие помочь в пограничном контроле, могут зайти на этот сайт и выполнять обязанности «виртуальных помощников техасской полиции». Если такие помощники видят, что кто-то пытается пересечь границу, они отправляют отчет об этом в офис шерифа, где принимают меры, иногда прибегая к помощи Пограничной службы США.
Когда я узнал о существовании этого сайта из передачи Национального государственного радио, то заинтересовался вопросом, что же мотивирует людей, сидящих за своими компьютерами и следящих за границей? Работа эта должна быть довольно утомительной и нудной, характеризующейся долгими периодами бездействия и не приносящей никакого вознаграждения.
Один репортер взял интервью у водителя грузового автофургона из Южного Техаса. Этот человек — один из десятков тысяч людей, добровольно оказывающих помощь полиции. После долгого рабочего дня водитель «приходит домой, устанавливает 180-сантиметровый, 100-килограммовый монитор перед компьютером, открывает банку „Ред Булла“… и начинает охранять свою страну». Репортер поинтересовался, по какой причине он так поступает. «Это дает мне чувство легкого превосходства, — ответил водитель. — Словно я делаю что-то для обеспечения правопорядка и для нашей страны»[347].
Возможно, это несколько странное проявление патриотизма, но оно вызывает вопрос, стоящий в центре споров об иммиграции: на каких основаниях оправдан отказ стран в приеме новых членов национального сообщества?
Наилучший довод в пользу ограничения иммиграции — общинный. Как пишет Майкл Уолцер, «суть независимости сообщества» — способность регулировать условия членства в нем, устанавливать условия приема в сообщества и исключения из него. В противном случае «было бы невозможно существование сообществ характеров, исторически устойчивых, постоянных ассоциаций мужчин и женщин, имеющих определенные взаимные обязательства и особое чувство общей жизни»
Рыночное мышление сегодня пользуется непререкаемым авторитетом, ведь именно его механизмы приводят к богатству и процветанию целые страны. Майкл Сэндел рассказывает о том, как коммерческий подход, прикасаясь к вещам, ранее ему недоступным, нередко разрушает первичный смысл и суть многих понятий и явлений. Так служба в армии по контракту и покупка прав гражданства разрушают смысл понятия «гражданство», покупка права проходить без очереди к врачу – ущемляет равенство граждан в правах, продажа права назвать станцию метро или стадион – нарушает традиции памятного наименования, духовного и национального единения.
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
В атмосфере полемики Боб Блэк ощущает себя как рыба в воде. Его хлебом не корми, но подай на съедение очередного оппонента. Самые вроде бы обычные отзывы на книги или статьи оборачиваются многостраничными эссе, после которых от рецензируемых авторов не остаётся камня на камне. Блэк обожает публичную дискуссию, особенно на темы, в которых он дока. Перед вами один из таких примеров, где Боб Блэк, юрист-анархист, по полочкам разбирает проблему преступности в сегодняшнем и завтрашнем обществе.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.