Справедливость. Как поступать правильно? - [63]
Могут возразить: мошенничество с ремонтом туалета было не поистине добровольным договором, а примером эксплуатации: недобросовестный сантехник воспользовался незнанием пожилой женщины. Не знаком с подробностями этого дела, но давайте предположим, что сантехник не принуждал пожилую даму заключать такой договор, что дама была в здравом уме (хотя и осведомлена о ценах на услуги слесарей-сантехников), когда соглашалась на сделку. Тот факт, что соглашение было добровольным, никоим образом не гарантирует обмена равными или сопоставимыми благами.
До сих пор я утверждал, что согласие — недостаточное условие возникновения морального обязательства; сделка, искаженная в пользу одной стороны, настолько не дотягивает до взаимной выгоды, что даже добровольный характер сделки не искупает этот перекос. Сейчас же я хотел бы выдвинуть другое, более провокационное утверждение: согласие не является обязательным условием морального обязательства. Если взаимная выгода достаточно очевидна, моральные притязания, вытекающие из взаимности, могут иметь силу даже при отсутствии акта согласия.
Когда согласие несущественно: дом Юма и люди со швабрами
Со случаем, который я имею в виду, некогда столкнулся Дэвид Юм, шотландский философ-моралист XVIII в. Будучи молодым, Юм написал ядовитую критику выдвинутой Локком идеи общественного договора. Он назвал эту идею «философской фикцией, которой никогда не было в действительности, да и быть не могло»[207], и «одним из самых таинственных и невообразимых действий, какие только можно вообразить»[208]. Годы спустя Юм получил опыт, который стал испытанием для его отрицания согласия как основы обязательства[209].
У Юма был дом в Эдинбурге. Он сдал дом в аренду своему приятелю Джеймсу Босуэллу, который, в свою очередь, сдал дом в субаренду. Не советуясь с Юмом, он нанял подрядчика, который выполнил ремонт и отправил счет Юму. Юм отказался платить на том основании, что не давал согласия на проведение каких-либо работ. Подрядчика нанимал не он. Дело ушло в суд. Подрядчик признал, что Юм не давал согласия на проведение работ в его доме, который, однако, нуждался в произведенном им ремонте.
Юм счел доводы подрядчика неправильными. В сущности, подрядчик просто утверждал, что «работу надо было сделать», — сказал Юм суду. Но это утверждение — «неправильный ответ, потому что, следуя такому правилу, подрядчик может приходить в любой дом в Эдинбурге и делать там то, что он считает нужным сделать, без согласия владельца дома… и приводить ту же причину своих действий — мол, работа была необходима, и дому от ремонта только лучше». Но это, утверждал Юм, было «совершенно новой и несостоятельной доктриной»[210].
Когда речь зашла о ремонте его дома, Юму не понравилась теория обязательств, основанная на теории выгод. Но его защита оказалась неудачной, и суд вынес решение о том, что он должен заплатить за ремонт.
Мысль о том, что обязательство оплатить выгоду может возникать без согласия, в моральном плане вполне приемлема в случае с домом Юма. Но она может легко превратиться в тактику сильного давления при продажах и в другие злоупотребления. В 80-х и 90-х гг. XX в. на улицах Нью-Йорка пугающим явлением стали «люди со швабрами». Вооруженные швабрами и ведром воды, они подходили к машинам, остановившимся на красный свет, протирали ветровые стекла (часто не спрашивая на то разрешения водителя), а затем требовали оплаты. Эти люди действовали на основании теории основанных на выгоде обязательств (именно на эту теорию и ссылался подрядчик, отремонтировавший дом Юма). В отсутствие согласия линия, отделяющая оказание услуг от попрошайничества, часто оказывается размытой. Мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани решил запретить такое попрошайничество и приказал полиции задерживать «людей со швабрами»[211].
Выгода или согласие: передвижная авторемонтная мастерская Сэма
Приведу еще один пример путаницы, которая может возникать в случаях, когда не проводят четкого различия между основанным на согласии аспектом обязательства и аспектом обязательства, основанным на выгоде. Много лет назад, когда я был студентом-старшекурсником, я вместе с друзьями совершил путешествие по стране. Остановившись на отдых в городе Хэммонд, штат Индиана, мы отправились в продуктовый магазинчик, а когда вернулись, обнаружили, что наша машина не заводится. Никто из нас толком не разбирался в ремонте машин. Пока мы раздумывали, что делать дальше, рядом с нашей машиной припарковался микроавтобус. На микроавтобусе был какой-то знак и красовалась надпись: «Передвижная авторемонтная мастерская Сэма». Из микроавтобуса вылез человек, предположительно, Сэм.
Он подошел к нам и спросил, не нужна ли помощь. «Я работаю так, — пояснил он. — Беру 50 долл., за час работы. Если я починю вашу машину за 5 минут, вы все равно будете должны мне 50 долл. Если я провожусь с вашей машиной час и не починю ее, вы все равно будете мне должны 50 долл.»
Я спросил: «Каковы шансы на то, что вы сможете починить машину?» Он не дал прямого ответа на мой вопрос, но начал ковыряться в колонке рулевого управления. Я не знал, что делать, и обернулся на друзей, чтобы понять, что думают они. Через непродолжительное время малый вылез из-под колонки рулевого управления и сказал: «Думаю, с зажиганием все в порядке, и у вас есть еще 45 минут. Хотите, чтобы я заглянул под капот?»
Рыночное мышление сегодня пользуется непререкаемым авторитетом, ведь именно его механизмы приводят к богатству и процветанию целые страны. Майкл Сэндел рассказывает о том, как коммерческий подход, прикасаясь к вещам, ранее ему недоступным, нередко разрушает первичный смысл и суть многих понятий и явлений. Так служба в армии по контракту и покупка прав гражданства разрушают смысл понятия «гражданство», покупка права проходить без очереди к врачу – ущемляет равенство граждан в правах, продажа права назвать станцию метро или стадион – нарушает традиции памятного наименования, духовного и национального единения.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.