Спотыкаясь о счастье - [12]

• Под конец, в шестой части, «Поправимость», я расскажу, почему избавиться от иллюзий предвидения не помогают ни личный опыт, ни мудрость прадедов. И предложу напоследок простое средство, которым вы, конечно, не воспользуетесь.

Дочитав книгу, вы, надеюсь, поймете почему, вращая штурвал и поднимая паруса бóльшую часть своей жизни, мы в конечном счете обнаруживаем, что Шангри-Ла, райская страна, не такова, какой нам представлялась, и расположена вовсе не там, где мы ее искали.

Часть II Субъективность

Субъективность – отношение к переживанию, свойственное не каждому, а только человеку, его испытавшему.

Глава 2 Взгляд отсюда

Но боже мой, как горько видеть счастье глазами других!

Уильям Шекспир. Как вам это понравится[8]

Хотя Лори и Реба Шаппель близнецы, они очень разные люди. Реба, застенчивая трезвенница, записала отмеченный наградой альбом музыки кантри. Лори, появившаяся на свет первой, остроумна, не откажется от бокальчика клубничного дайкири, работает в больнице и думает когда-нибудь выйти замуж и родить детей. Иногда они ссорятся, как всякие сестры, но вообще-то живут в согласии: хвалят и поддразнивают друг друга и договаривают одна за другую начатые фразы. На самом деле Лори и Реба весьма необычны – в двух отношениях. Во-первых, у них общая кровеносная система и часть черепа и мозговой ткани на двоих, поскольку они родились со сросшимися головами. Лоб Лори неразрывно соединен со лбом Ребы, и каждую минуту своей жизни они смотрят друг на друга. А во-вторых, Лори и Реба необычны тем, что они счастливы – не то чтобы смирились со своим положением, но веселы, радостны и полны оптимизма{47}. В столь необычной жизни, конечно, хватает трудностей, но, как часто говорят сами сестры, у кого их нет? Когда с ними заговаривают о возможности операции по разделению, Реба отвечает за обеих: «Наше мнение – нет, мы этого не хотим. Кому и зачем, ради всего святого, это нужно? Чтобы погубить в результате две жизни?»{48}

Вопрос к вам: если бы подобная жизнь выпала на вашу долю, как бы себя чувствовали вы? Если скажете: «Веселым, радостным и полным оптимизма», вы сыграете не по правилам, и я дам вам еще одну попытку. Постарайтесь ответить честно, а не вежливо. Честный же ответ должен быть таким: «Унылым, подавленным и полным отчаяния». И действительно, то, что ни один здравомыслящий человек не может при таких обстоятельствах быть на самом деле счастливым, кажется вполне очевидным. Потому-то среди медиков принято считать, что сиамских близнецов лучше разделять при рождении, хотя бы и с риском убить одного из них. Как писал выдающийся историк медицины: «Многие одиночки, особенно хирурги, не в состоянии понять, за что ценят жизнь сиамские близнецы, не в состоянии понять, как могут те не желать рискнуть всем – подвижностью, репродуктивной способностью, своей жизнью или жизнью обоих, – и не пытаются разделиться»{49}. Другими словами, все уверены не только в том, что сиамские близнецы гораздо менее счастливы, чем нормальные люди, но и в том, что подобная жизнь стоит настолько мало, что опасная операция по разделению – просто этическая необходимость. Однако нашей уверенности на этот счет противостоят сами близнецы. Когда Лори и Ребу спрашивают, что они думают о своем положении, они отвечают, что не желают ничего другого. Основательно исследовав медицинскую литературу, тот же историк нашел, что «желание оставаться вместе так распространено среди сиамских близнецов, что его можно считать практически всеобщим»[9]. Что-то здесь не так, чертовски не так. Но что именно?

Похоже, существует только два варианта. Кто-то – не то Лори и Реба, не то все остальные жители Земли – очень ошибается, когда говорит о счастье. Поскольку мы относимся к упомянутым всем остальным, естественно, нам милее первый вариант. Ведь претензии на счастье со стороны близнецов можно без труда отвергнуть, возразив: «Да это они просто так говорят», или «Может, они и думают, что счастливы, но…», или «Они не знают, что такое счастье на самом деле» (весьма популярное возражение, подразумевающее обычно, что уж мы-то это знаем). Возможно, это и справедливо. Но как и отвергаемые претензии близнецов, все эти возражения тоже всего лишь претензии – претензии на то, что нам известны ответы на вопросы, тысячелетиями волновавшие ученых и философов. О чем мы все говорим, когда речь заходит о счастье?

Танцы об архитектуре

В американских библиотеках тысячи книг о счастье, и большинство из них начинается с вопроса, что же такое счастье на самом деле. Как быстро понимает читатель, начать с него – почти то же самое, что плюхнуться в лужу сразу за порогом, поскольку счастье на самом деле – это всего лишь слово, которым мы вольны называть все, что нам угодно. Проблема в том, что людям как будто доставляет удовольствие называть одним этим словом великое множество различных вещей, отчего возникла изрядная терминологическая путаница, на базе которой отдельные ученые сумели построить блестящие карьеры. Если взять на себя труд разобраться в этой путанице, можно обнаружить, что большинство разногласий по поводу того, что такое счастье