Споры об Апостольском символе - [125]

Римские и греческие мыслители держались презрительных взглядов на физический труд как что–то унизительное для свободного гражданина. Для примера приведем прежде всего слова Цицерона. Он говорит: «Неблагодарно и низко ремесло поденщиков, которым платят не за искусство, а за один труд, ибо им наградой служит лишь заработок, за который они продают себя в рабство. За низких людей следует также считать и мелких торговцев… Равным образом все ремесленники заняты низким делом, ибо мастерская не заключает в себе ничего благородного». С течением времени пренебрежительный взгляд на телесный труд не только не ослабевает, но еще более укрепляется. Так, известно, что когда император Клавдий (I в.) захотел принести умилостивительную жертву, то он распорядился, чтобы при этом действии не присутствовало ни рабов, ни рабочих (Светоний). Возвышенные и благородные умы, как, например, Плутарх (II в.) в этом отношении сходились с бессердечными сатириками вроде Лукиана (II в.). Лукиан считал ремесленника низшим существом и вообще каждого зарабатывающего собственными руками объявляет людьми бесчестными, хотя бы это были Фидии и Праксители; Плутарх так говорит о ремесленниках: «Мы удивляемся прекрасной пурпуровой мантии, но на красильщиков смотрим как на ничтожных мастеровых».

При таком пренебрежительном взгляде на телесный труд многие полезные занятия могли не находить себе надлежащего развития и распространения в обществе. Христианская Церковь старалась уничтожить такой предрассудок и тем содействовала экономическому благосостоянию. Церковь не отличала ремесленника от аристократа, на того и другого она смотрела как на братьев, если они делались христианами. Лица самых, по–видимому, невысоких профессий наравне с лицами, принадлежащими к цивилизованному слою общества, могли занимать высшие иерархические должности в христианских общинах. Мученичество одинаково увенчивало венцом высокой славы и садовника, и сенатора. Христианские писатели стараются поднять дух простого рабочего, внушить ему понятие о человеческом и христианском достоинстве. Понятно, что при этом человек, пропитывающий себя трудом рук своих, должен был отвыкать от языческих представлений о физическом труде. По воззрению Тертуллиана, «самый ничтожный ремесленник–христианин знает природу и совершенства Божии лучше, чем Платон». Писатель II в. Афинагор говорит язычникам: «Вы встретите у нас необразованных мастеровых, которые если не словами, то делами докажут вам превосходство нашего учения». Здесь простой христианин предпочитается гордому своей свободой и образованностью римскому гражданину–язычнику. Климент Александрийский еще прямее вооружается против языческого предрассудка о труде. Он доказывает, что ничто так много не приносит чести мужчине, как труд, хотя бы это был самый тяжелый труд — работа мотыгой. Тот же Климент с особенной настойчивостью старается разъяснить женщине, как благотворен для нее труд. Языческие женщины достаточных классов любили проводить жизнь в праздности и пустых забавах. У этих женщин, по словам Климента, нет ни веретена, ни ткацкого станка, ни комнаты, назначенной для рукоделия; вместо того они любили окружать себя шумным обществом, которое с утра до вечера угощало праздных матрон россказнями из скандальной городской хроники; они любили наполнять свой дом редкими птицами, например различными попугаями, за которыми и ухаживали с материнской нежностью. Климент осуждает такой образ жизни женщины. Он рекомендует ей домашний труд как самый лучший способ провождения праздного времени. Мать семейства, внушает Климент, должна проводить день в труде, она должна одевать своего мужа и своих детей в одежды, сделанные ее собственными руками. Она должна заниматься на кухне, чтобы сделать приятное своему мужу; стоять возле ручной мельницы и собственноручно молоть пусть для нее не будет ни малейшим стыдом; пусть она простирает свои руки к бедным, уделяя нищему от плода труда своего. «Так много прекрасного, — восклицает Климент, — в трудолюбивой хозяйке дома! Вокруг нее одна радость: дети радуются на мать, муж — на жену, жена и муж взаимно, а все вместе радуются в Боге».

Восставая против предрассудка насчет труда, христианская Церковь твердо стояла на мысли, что труд необходим, что жить — значит трудиться, вообще постоянно поощряла трудолюбие. И христиане в полной мере осуществляли заповедь Церкви. Что Церковь неуклонно увещевала трудиться, об этом свидетельствуют «Постановления Апостольские». В этом памятнике христианской древности апостолы представляются увещевающими молодых людей к труду в следующих словах: «Занимайтесь со всяким рачением своим мастерством, чтобы у вас был достаток и для себя, и для бедных и чтобы вам не приходилось обременять собой Церковь Божию. Леность есть дело постыдное, и кто не работает, тот не должен и есть, ибо празднолюбцев ненавидит Господь Бог наш, и никто не должен быть ленив, если почитает Бога». Замечательно, что апостолы при этом сами себя приводят в образец трудолюбия, — знак, что память о том, что распространители Церкви сами были людьми работающими, давала сильное побуждение к упражнению каждого человека в труде. Предание приписывало каждому из более знаменитых апостолов тот или другой вид труда. Так, одно древнее сказание описывает, какие ремесла и занятия были свойственны главнейшим апостолам: Петр, Андрей и сыны Зеведеевы были рыбаками, Филипп — погонщиком ослов, Варфоломей — огородником, Иаков Алфеев — камнетесом. Это предание дает понять, какими глазами смотрела древнейшая Церковь на труд. При таком здравом взгляде на труд Церковь ставила в обязанность предстоятелю христианской общины, чтобы он помогал христианину в отыскании свойственной ему работы. «Постановления Апостольские» предписывают епископу: «Пусть они для сирот занимают место отцов, для вдов — место мужей (в отношении к попечениям), а не имеющему работы пусть они найдут работу». Те же «Постановления Апостольские» вменяют епископу в обязанность, чтоб он приучал мальчиков–сирот, находившихся на его попечении, к какому–либо ремеслу; «потому что счастлив тот, — прибавлено в этом памятнике, — кто сам себе может помочь и кто не отнимает места у вдовы, сироты и странника», т. е. кто не нуждается в попечениях Церкви, как нуждаются в этом упомянутые сейчас лица.