Спор об унтере Грише - [55]

А вообще говоря, вы более или менее разгадали мои мысли, насколько это доступно вашему низкооплачиваемому разуму. Да, во всяком случае, у меня назревает такой план: пока что мы возьмем этого парня в денщики. Ибо, — продолжал он поучать, сохраняя прекрасное настроение, — что произойдет, как вы думаете, когда он окончательно освободится от ярлыка «Бьюшев»?

Ведь тогда только начнется — о, в этих делах вы профан! — настоящая военная неразбериха. Когда выяснится, что русский — поскольку он вовсе не перебежчик, — а лишь беглый пленный — не подведомствен нашему суду, то кто же займется им? Какой суд соблаговолит заняться дальнейшим разбирательством этого дела? Да, тут-то изумятся язычники, и книжники разинут рты от удивления!

Конечно, его уже не смогут прищелкнуть, так как в сфере нашей компетенции он не совершил никакого преступления. Его проступок скорее подсуден тыловому или военному суду той местности, из которой он бежал. А какое судилище уготовано господом богом для этого лесопильного завода или лагеря при лесных складах, этого нам знать не дано…

Само собою разумеется, — продолжал он уже более деловым тоном, — мы сделаем все от нас зависящее, чтобы направить дело по верному пути, иначе пройдут месяцы, пока парень обретет наконец своего судью. Мы попытаемся, следовательно, извлечь из показаний обоих эберсвальдцев, которые уже находятся в пути, какие-нибудь данные и по этой линии. Затем мы препроводим, — если их показания будут подтверждены и официально, что, по-моему, уже ясно и теперь, — все дело девятому отделению той высокой инстанции, которая уже в шестой день сотворения мира, то есть пять тысяч шестьсот семьдесят семь лет тому назад по еврейскому летосчислению, была в какой-то мере предназначена стать верховным судилищем для этого оккупированного района.

И тем самым мы с помощью искусно составленных формулировок подтолкнем дело на верный путь, чтобы наивозможно скорее отыскать суд, которому оно подведомственно. Может быть, мы перешлем это дело в Белосток через какого-нибудь внушающего доверие человека, например через писаря Бертина, и окажем ему содействие в осуществлении этой короткой, но обогащающей ум служебной поездки.

Покуривая трубку, радостно растроганный, Бертин прислушивается к словам этого чудесного парня, воскресившего в нем человека, заменившего ему отца и мать в тот момент, когда он, Бертин, со смятенной душой, совершенно опустошенный внутренне, попал сюда с западного фронта.

— Я почти растроган той большой отеческой заботой, которую проявляет в отношении меня господин военный судья, — произнес он с деланной шутливостью и прибавил: — В самом деле, доктор Познанский, это не плохо продумано. Кроме того, можно воспользоваться этим случаем и приискать для нас в управлении «Обер-Ост» еще второго писаря. Мы можем затребовать и кого-либо из пригодных к строевой службе. Ведь они там опять сидят под угрозой проверочной комиссии… Благодарение создателю, скоро уже наступит мой отпуск, — закончил он, устремив совершенно потерянный взгляд на смотревшую на него с портрета девушку с одухотворенным ртом и склоненной головкой. — Ведь не станут же они навязывать нам женский труд?

— А почему бы и нет? Я ничего не имею против очаровательных женщин в моей столь одинокой, по милости Марса, жизни, — возразил доктор Познанский, — хотя, правда, благодаря одиночеству я вновь принялся за чтение, и, кроме того, я нахожу, что работа с мужским персоналом очень успокаивает нервы; тем не менее быть слишком здоровым во время войны тоже предосудительно, и почему бы опять не потрепать себе немного нервы с какой-нибудь машинисткой? В моем бюро на Таунциенштрассе, семь найдутся несколько девушек, которые с радостью совершат путешествие в вагоне второго класса до Мервинска только для того, чтобы я согласно Фрейду изучил их подсознательную жизнь на основании ошибок в их работе на пишущей машинке…

Итак, Бертин, мы затребуем Бьюшева как денщика, оставим его у себя и после возвращения Руппеля и только тогда отпустим его, когда там, в Белостоке, точно установят, какому суду он подведомствен. Ибо, я смею думать, что в наших тыловых тюрьмах, в Белостоке и в других крупных узловых городах, воздух менее целителен для русских пленных, чем в идиллической атмосфере арестного дома в Мервинске.

Между прочим, заметьте: этот парень относится к сфере нашего ведения, а сферу своего ведения солдат отстаивает, вцепившись в нее когтями и зубами. Точно так же, как он руками и ногами отталкивает от себя все, что не относится к его работе. Вы знакомитесь здесь с важными принципами жизни цивилизованных белых людей, и я рассчитываю, что вы посвятите мне одно из ваших новейших произведений, которое вы, если не ошибаюсь, пишете или подготовляете, вопреки запрещению, в ваши так называемые свободные часы, хотя солдату не полагается никаких свободных часов.

Бертин покраснел и изумленно взглянул в лукаво поблескивавшие круглые глаза старшего друга.

— Не теряйте бумаг, юный герой, и, прежде всего, — не оставляйте в официальных делах ничего, что при ближайшем рассмотрении оказывается довольно забавно задуманной комедией в стихах на тему из жизни Испании в пятьдесят седьмом году до христианской эры.