Спокойствие не восстановлено - [50]

– Нельзя ли покороче! – перебил Викентий.

– Можно, милостивый государь! Так вот, как вы изволили заметить, я обладаю сведениями, – он отвесил поклон в сторону Николая Ивановича, – коими не все располагают. Предусмотрительный человек потому таковым именуется, что предусматривает самые различные, извините, ужимки и прыжки фортуны. На скверный случай я запасся… – Матька сделал многозначительную паузу, – обширнейшими сведениями, касающимися деятельности небезызвестного вам Третьего отделения собственной его величества канцелярии… – опять пауза, еще более многозначительная, – и в особенности его агентуры!

– Шкуру спасаешь! – брезгливо поморщился один из студентов.

– Жизнь, молодой человек, жизнь! – поспешно отозвался Матька. – А она, так уж устроена натура, заключена, как вы несколько вульгарно выразились, в шкуре. Если содрать с вас шкуру, то есть, извините, кожу, что получится?

– Послушайте! – не вытерпел опять Викентий.

– Миль пардон, господа, заговорился. Итак, агентура Третьего отделения в Москве… Вуаля! – Матька сделал неуловимое движение и извлек из кармана узкий конверт. Викентий протянул руку, но Матька проворно убрал свою.

– Терпение, господа. Минуту терпения. Ведь, кроме Москвы, в Российской империи существуют и другие города, к примеру Казань. И в ней, увы, тоже имеются тайные осведомители.

Матька был, несомненно, выдающимся артистом. Все, включая Николая Ивановича, словно зачарованные наблюдали за его словами и действиями.

– …Имена и фамилии некоторых из них своей неожиданностью способны потрясти достопочтенную аудиторию. Итак, вуаля!

Еще одно неуловимое движение, и в правой руке Матьки сверкнул револьвер, направленный в лицо Николая Ивановича.

Как ни учил его старший мудрый и умелый друг, Гошка ничего не успел сделать в это короткое мгновение, даже выхватить заранее приготовленный «Бульдог».

Грохнул выстрел. Комнату заволокло дымом. Гошка с ужасом смотрел на Николая Ивановича, лицо которого, казалось, даже не дрогнуло. И вдруг с изумлением увидел, как Матька стал опрокидываться из-за стола, судорожно цепляясь за скатерть, и, словно рыба, выброшенная из воды, хватать ртом воздух.

Глава 17 КАК ЗНАТЬ!

Утром полиции, вломившейся к студентам, открылось зрелище живописное и неожиданное. Повсюду: на столе, полу, стульях – следы бурной студенческой пирушки. Холодный, так и не убранный самовар, грязные чашки, тарелки, недоеденные бутерброды, смятые окурки, рассыпанный пепел.

Будучи разбуженным, один из студентов посмотрел мутными страдальческими глазами на полицейского чина и, едва ворочая языком, выговорил:

– Кваску бы сейчас холодного, коллега. А еще лучше огуречного рассолу…

Потом, должно быть разглядев форму, что у него трансформировалось странным образом, ни с того ни с сего попытался захорохориться петушком:

– А что, профессор? День рождения товарища, обыкновенное дело… И вообще я в полном порядке…

После чего уронил лохматую голову на весьма сомнительной чистоты подушку и богатырски – дело молодое – захрапел.

От второго не удалось добиться и этого. Мычал надсадно, норовил свернуться калачиком и бормотал:

– Отстаньте… Дайте поспать…

Полицейский чин помоложе презрительно скривился:

– А еще политики! Идеи проповедуют…

Двое других посмотрели на него с сожалением, как на придурковатого. Старший молвил, имея в виду Смычка-Матьку:

– Вот они, знаменитые сыщики. Нашли крамолу…

В его голосе сквозило откровенное злорадство. Кому приятно, когда посылают чужака, который будто бы может сделать то, чего не сумел ты.

Обыск на квартире Николая Ивановича Квасцова, книготорговца из мещан, также не дал никаких результатов. Перевернули все вверх дном, перепачкались с головы до ног в пыли, но ничего недозволенного не обнаружили. Странноватым, подозрительным казалось внезапное исчезновение хозяина вместе с прислуживавшим ему мальчиком. Однако никаких улик и даже следов поспешного бегства. Все в магазинчике чисто и аккуратно, все, видать, на своих местах. Не поймешь, вышел владелец на час-другой или уехал по своим делам. Известно, по роду своего занятия отлучался частенько и надолго. А что о том никто не ведает, мудреного нет – сам себе хозяин, докладывать некому да и незачем.

Однако неделей позже местному жандармскому начальству пришлось донести по инстанциям, без всякого, впрочем, сожаления и даже с затаенным удовлетворением – не шлите, мол, инспекторов – следующее: «… тело агента Коробкова Ф. Ф. (кличка Смычок) было найдено на левом берегу Волги в пяти верстах от города. Смерть наступила в результате прямого попадания в сердце. Выстрел был произведен с близкого расстояния из револьвера системы „Смит и Вессон“ 38 калибра (установлено по извлеченной пуле). Лица, причастные к убийству, пока не обнаружены…»

Как доподлинно известно науке, ничто в природе не исчезает бесследно. Так и тут: пропал в Казани владелец книжной лавчонки с помощником – зато по пути к первопрестольной объявился гувернер-немец с племянником. Если бы встретил их кто из соотечественников, безошибочно угадал по выговору – восточные пруссаки, быть может из самого университетского Кенигсберга. А что Гошке при уроках Николая Ивановича, и отличнейшей памяти, и музыкальном слухе произношение? Одна забава и даже удовольствие. Остерегался много болтать на людях, чтобы не обнаруживать еще довольно скромные познания в языке.