Спокойствие не восстановлено - [25]

– Помилуйте, дамы и господа, – громко витийствовал сосед Триворовых Василий Николаевич Пафнутьев. – Неужели государь допустит, чтобы у кого-то поднялась рука на то священное и неприкосновенное, что нашим дедам и прадедам даровано его дедами и прадедами? Даровано за заслуги перед престолом и отечеством…

– Заслуги твоих пращуров перед престолом и отечеством известны… – тихо, но отчетливо произнес один из гостей, сидевший к Гошке спиной, плотный, с бычьей шеей. – Перед матушкой-императрицей Елизаветой Петровной прыгал в шутовском колпаке с бубенцами. За то и пожалован был землей и тысячью крепостных душ.

Расфуфыренная старая барыня обратилась к присутствующим, ища сочувствия и поддержки:

– Мои хамы знаете что заявили? Землю, мол, пашем испокон веков, а потому – наша она. Каково, а?

Поднялся невообразимый шум. Ах, на любимую мозоль наступила барыня!

– Волками! Волками глядят мужички!

– У нас половина соседей – кто куда по городам из поместий: одни в уездный, другие в губернский, третьи в Москву или в Петербург.

– Разбегаются тараканами врассыпную… – желчно заметил бычий загривок. – Это, господа, трусость, – возвысил голос, и все головы повернулись к нему. – Не в бегстве наше спасение…

– В чем, позвольте спросить?

– В силе. И сила наша – земля.

– А если земли лишимся? Что тогда?

– Пустое, господа. Какую-то часть, возможно, придется уступить. Но ведь не все. И не задаром. Ко мне же на поклон придет мужик: дай в аренду, батюшка. Ну, я и дам…

По столу пробежал сдержанный смешок.

– Я ему дам… – продолжал, наливаясь злобой, оратор, – так, что он мне вдвое, втрое против нынешнего будет должен. А не хочешь, подыхай с голоду!

– Господа, господа! – почтивший Стабарина своим посещением уездный предводитель дворянства отставной штабс-капитан Вертунов легонько постучал вилкой о бокал. – Позвольте внести некоторую ясность…

Гости притихли. Невелика шишка, а все ближе к начальству.

– Как известно, государь император, еще будучи наследником престола, принимал участие в рассмотрении вопроса о том, скажем, несколько ненормальном положении, в котором пребывает значительная часть населения Российской империи, и хотел…

– Врет! – убежденно сказал соседу гость с бычьим загривком. – Государь, будучи наследником, всеми силами противился переменам. И сейчас о нас с вами печется. Поди, слыхали, что его величество изволили сказать на приеме, данном уездным предводителям дворянства Московской губернии? «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой отменится снизу». Достаточно ли ясно выразился?

– Куда уж яснее…

А здешний уездный предводитель добавил:

– Не угодно ли, господа, вместо перемен, полагаемых с согласия и одобрения государя, нового Пугача, Степку Разина или иного разбойника и душегуба?

– Боже, спаси и сохрани! – вырвалось единодушно.

– А ведь именно о том и речь: или… или…

Гошка, весь обратившись в слух и внимание, думал торжествующе: «Боитесь! Боитесь нас, господа дворяне! Хорошо это. Ах, как славно!»

На растревоженный муравейник Походило уездное дворянство: ездило, суетилось, томилось от страха и ожидания.

– Господа, – вздохнул кто-то. – Бог с ней, с землей. Самим бы остаться в живых…

А тот, с бычьей шеей, твердил свое:

– За глотку взять мужика. Я половину своих в дворню перевел, а другую – переселил на песочек. Погляжу, что они с волей станут делать без землицы…

За столом одобрительно галдели.

Поздно вечером, когда большинство гостей разъехалось, оставшиеся мужчины, в основном люди в возрасте, расположились в просторном, увешанном оружием кабинете хозяина. Среди них оказался и некий граф, молодой еще сравнительно человек, вступивший во владение имением недавно умершего своего дядюшки, одного из крупнейших помещиков губернии.

Перед ним все, в том числе Стабарин, несколько заискивали, хотя видимого проку от графа ожидать было трудно. Просто оказывали повышенное внимание знатности и богатству. Лестно было потом мельком помянуть: «Знаете ли, за кофе граф мне сказал…»

Бесшумно входили и выходили лакеи. Мужчины курили: кто трубки, кто сигары из дорогих – Стабарин предусмотрительно заказал их в столице. Плавал в воздухе синий ароматный дым. Кресла и диваны были покойны. Разговор перешел на прежнее житье-бытье.

– Да-с, господа, родители наши умели жить! – обращаясь более к графу, нежели к остальным, молвил Стабарин. – Наш род Триворовых, по семейным, разумеется, преданиям – документально это не подтверждено, – восходит к легендарному князю Трувору.

Гошка, находившийся неотлучно при Стабарине, ухмыльнулся про себя. Он от Прохора слышал другое. Жили в свое время три братца, и были они все трое ворами-разбойниками, отсюда пошла сперва кличка, а потом и фамилия – Триворовы.

– И то, что вы видели сегодня, ваше сиятельство, – уже прямо адресуясь к графу, продолжал Стабарин, – увы, лишь бледная тень того, что некогда происходило здесь. Не думайте, граф, что только в столице дворянство умело, как говорится, срывать цветы удовольствия. Наши родители, степные помещики, царствие им небесное, жили широко, без оглядки. Служили редко. Да и зачем? Земли вдосталь, крепостных у иного – тысячи. Достаток – не то что нынешний. Какие празднества задавали! Дворню сотнями держали. Любую прихоть или причуду – пожалуйте! Оркестры свои, театры.