- Теперь увидел, - добродушно сказал пасечник. - Почему-то все удивляются, когда я рассказываю про это. Некоторые вообще не верят. Иногда в первый день остановишь, иногда только на третий. Однажды прождал целую неделю, но все же нашелся добрый человек, остановил поезд. Если бы над моей полянкой пролегала воздушная трасса, я и самолет остановил бы. Но не летают здесь самолеты...
- Чему тут удивляться, - сказал пассажир номер семьдесят один. Машинист ведь тоже человек, ему тоже надоедает точность. Я вот, например, тоже летаю как паровоз по улицам, но если кто-нибудь махнет мне рукой останавливаюсь. Редко, правда, но останавливаюсь.
- Про то, что машинисту надоедает проезжать мимо, я не догадался. Это умная мысль. Мы поговорим об этом с Дойчином, моим другом. Обсудим все, потому что он тоже так ко мне ездит.
- А вас не наказывали за это? - вновь перехватил инициативу любопытный.
- Да за что? Поезд останавливается, я поднимаюсь... А с кондуктором сам видишь как - билет не нужен.
И опять зашелестели газеты, защелкали зажигалки. Новый пассажир, несмотря на свои странности, перестал быть загадкой, и все погрузились в свои мысли. Даже любопытный.
Только мне показалось, что здесь не все просто. Нет, это невозможно, думал я. - Жить на полянке с пчелами, останавливать поезда, быть таким спокойным в наш век... Не иначе как это спокойствие у кого-то украдено.
Я думал, а природа молча пролетала мимо нас -ее совсем не интересовали наши дела.
Пасечник встал, надел рюкзак, посмотрел на придорожный кустарник.
- Мне пора выходить, - пробормотал он и вышел из купе.
Через мгновение поезд внезапно остановился. Из купе донеслись крики женщин, плач детей, мужская ругань.
С полок посыпались чемоданы. Кое-кто пострадал от ушибов.
Я смотрел, как пасечник исчезает в кустах, растворяется в спокойной природе. Шум утих. Слышны были только торопливые шаги кондукторов, спешивших к сорванной пломбе аварийного тормоза...
