Спокойной ночи - [2]
Что там у нас сегодня? Мне даже приходится напрягать память, чтобы вспомнить все атаки. Зыбучие пески, опускающийся потолок, лес этот дурацкий… Детский сад, честное слово! Упражнения для подготовишек.
Мастерство, правда, у моего соперника никуда не делось. Правильная расстановка акцентов, четкое ощущение реальности, точный расчет кульминационного момента… Все эти детали невозможно передать на словах или при TV-трансляции, и зрители, по всей видимости, были разочарованы сильнее, чем я. Но всё же и для меня эта ночь была не из самых сложных. А главное — я в этом уверен — не будет «послевкусия». Я не буду вздрагивать днем, вспоминая сегодняшние сны. Не буду опасливо поднимать глаза вверх, словно боясь, что потолок начнет неумолимо двигаться вниз, стремясь раздавить меня в лепешку. Если бы мне пришлось сегодня зайти в лес, мой пульс нисколько бы не участился. Что же случилось с Хиллом? А может, правильней спросить так: что задумал Хилл? Плохо, что мне ни разу не приходилось встречаться с ним раньше: он настолько стремительно взобрался на высшие ступени найтмарерской элиты, что успел помериться силами еще не со всеми ее старожилами.
Я бросаю взгляд на таймер — полшестого утра; время сна — четыре сорок семь. Значит, я могу сегодня больше не спать, необходимый минимум, три часа, я выдержал. На этот раз без особого труда.
Ну так и нечего валяться! Я вскакиваю с ненавистной кровати (хотя свои отрицательные эмоции в отношении невинной мебели я, естественно, хорошо контролирую) и со вкусом потягиваюсь.
Беглый взгляд на лежащий рядом с журнальным столиком шлем — индикатор, само собой, светится красным. Хилл сейчас, наверное, снимает шлем в своей кабине, за пятнадцать тысяч километров отсюда. О чем он в этот момент думает? Много бы я отдал, чтобы узнать это…
Отправляюсь на кухню, чтобы сварить себе кофе. Насыпаю несколько зерен в кофемолку и начинаю методично крутить ручку. Это своеобразный ритуал, на самом деле я не думаю, что кофе, приготовленный вручную, чем-нибудь отличается от кофе, над которым те же самые действия произвели машины.
Сделав привычное число оборотов, высыпаю содержимое кофемолки в джезву. И джезву, и кофемолку я привез с собой — в стандартный комплект кабины они, разумеется, не входят.
Немного погодя снимаю кофе с плиты — электрической, газ в кабину для меня никто не провел — и сажусь за стол. Включаю терминал в режиме TV. Если внутренние часы меня не подводят, сейчас как раз должен начаться спортивный обзор по девятому каналу.
Оказывается, у меня внутри не часы, а хронометр: стоило экрану засветиться, как тут же послышались звуки заставки «9-спорт-9». Секунду спустя я получаю возможность насладиться ослепительной улыбкой Эльвиры Лоренц, самой обаятельной ведущей Девятого канала. И не только Девятого, если вы меня спросите…
До чего красивая женщина! — мне требуется какое-то время, чтобы переключить сознание с созерцания ее обворожительного личика на осмысление того, что она говорит своим чарующим голосом.
С интересом выслушиваю результаты последних матчей футбольной Мировой лиги. Хотя по большей части они меня огорчают, я любуюсь великолепным голом Платонеса, который со смаком показывают со всех возможных ракурсов. Особенно забавен вид, снятый камерой, вмонтированной в его бутсу. Говорят, Платонес выложил сумасшедшие деньги за то, что в течение трех лет такие бутсы будут только у него. Впрочем, он эти деньги себе уже, наверное, вернул с лихвой.
Затем показывают теннис. Я морщусь. Вы не подумайте, я ничего не имею против этой благородной игры. Я сам люблю в свободное время побегать по корту. Но — тут что-то вроде детской обиды — теннис могли бы показать после нас…
Ну вот, наконец:
— Продолжается полуфинальный матч чемпионата мира по найтмарингу между чемпионом Европы прошлого года Робертом Зенторой и Николасом Хиллом, занимавшим перед этим матчем в рейтинге ВАН только двенадцатое место. Как вы знаете, основные тридцать суток не выявили победителя, и сейчас идет предусмотренная правилами проведения чемпионата дополнительная пятнадцатидневка. Буквально несколько минут назад Николас Хилл закончил свою очередную атаку. Наш корреспондент взял интервью у ветерана найтмаринга, почти полвека назад победившего на первом чемпионате мира, легендарного Филиппа Горинштейна.
Я слегка вздрогнул, когда на экране появилось доброе морщинистое лицо. Двадцать пять лет назад морщин было поменьше, а улыбался Филипп так же по-доброму. Он тогда был уже на закате своей карьеры, а я, одержав несколько уверенных побед на любительском уровне, горел желанием попробовать свои силы в схватке с профессионалом.
Попробовал. Такие поражения никогда не забываются — Филипп вынес меня за десять дней. У меня хватило благоразумия вовремя нажать на белую кнопку, иначе не избежать бы мне местечка в уютном санатории неподалеку от Майами. Там находят приют, обычно до конца своих дней, найтмареры, которые уже не способны различить сон и реальность, в чью жизнь ночной кошмар входит навсегда. Я слышал, недавно санаторий обзавелся новым корпусом.
