Спляшем, Бетси, спляшем! - [94]

— Я опишу все это в новом романе, — задумчиво говорю я.

— А как все это можно великолепно снять! — откликается Витторио, — главное — выбрать нужный цвет, это не должно быть рекламным роликом для туристов.

— Желтый и оливковый. И серый.

— Да, это роскошно. Лиза, ты художник.

— Я даже не писатель, хотя и пачкаю регулярно бумагу. Я филолог без работы. Иногда так тоскую без французского языка. В университете я писала исследование лексики «Опасных связей» Шодерло де Лакло. Ах, какое это было наслаждение. А мемуары Сен-Симона, госпожи Севинье, Боссюэ или Ларошфуко! Истинное удовольствие состоит в чтении умных мыслей, а не в попытках выразить невыразимые чувства.

— Это цитата?

— Нет, смеюсь я, — это личное наблюдение. Но я могу процитировать одно мнение о нашей вчерашней попытке заглянуть в будущее: «Было бы куда полезнее употребить все силы нашего разума на то, чтобы достойно пережить случившееся несчастье, чем стараться предугадать несчастья, которые нас еще ожидают». Приблизительно так считал Ларошфуко.

— К счастью, мало кто согласен с ним, — замечает Саша, — Я думаю, что основной двигатель цивилизации — желание узнать, что с нами будет впереди.

— Саша, глупый, не цивилизации, а философии, — поправляет Митя, — нашей цивилизации наплевать на будущее, она благополучно губит сама себя, не думая о последствиях. Философия же анализирует прошлое и настоящее, чтобы логически рассчитать пути будущего и очень удивляется, почему, когда оно наступает, оно не вмещается в заготовленные рамки.

— Митя, ты пессимист, — ужасаюсь я, рассматривая, не сильно ли обгорели на солнце ноги.

— Я реалист, — уточняет Митя, — И я проголодался.

— Здесь недалеко есть рыбная таверна. Пошли? И вино неплохое.

Мы усаживаемся в тени увитой виноградом беседки и нам приносят миску рыбы, тушеной в оливковом масле с овощами, фрукты и вино. Мы попросили покислее, но оно все равно оказалось густым и сладким.

— По древнегреческой традиции вино нужно разбавлять водой, — поясняет Митя, и мы тут же решаем пить по-древнегречески.

После обеда мы отвозим Митю в Афины, и на меня вдруг нападает страсть к покупкам. Я вожу всех по дорогим магазинам площади Омония и лавочкам в районе Монастыраки и выбираю подарки Мите, его детям, жене, прошу отвезти сувениры моей сестре, маме, племянницам, моей свекрови Елене и свадебный подарок Коле. Нагруженный свертками Митя в отчаянии, как это все довезти, тогда я покупаю большой кожаный чемодан. Митя в изумлении смотрит на меня.

— Лиза, ты с ума сошла, такие громадные деньги!

— Митя, я же сказала, что богата, и потом, много зарабатываю: каждый мой роман приносит приличный доход, в Англии собираются экранизировать мой «Психоанализ», а Витторио покупает экранизацию «Жизели». Куда мне эти деньги? — ворчливо поясняю я, — Я хотела жить на них с Колей, но раз не удалось, они мне ни к чему. У меня ведь еще дом в Лондоне, акции от мужа. Я вообще могу не работать, но тогда лучше повеситься. Я все бы деньги отдала, чтобы оказаться дома, или чтобы Колю выпустили сюда, пусть даже с женой. Перспектива жизни без него наводит ужас. Меня удерживают только дети.

— Дети, дети. У тебя ведь были проблемы?

— Меня вылечили в Швейцарии. Алиске пять лет, это дочь Ива. Леди Элис Ферндейл. Алику два года, это наш с Колей.

— Лиза, твоя жизнь фантастична. Больше всего я завидую твоей возможности реализовать себя. Ты можешь делать все, что захочешь. Писать статьи и романы, сниматься в кино, ездить, куда захочешь. Я об Италии только мечтал, а ты там живешь.

— А хочешь, поедем ко мне на несколько дней? — тут же ухватилась я за эту мысль, — Митя, поедем! Я все оплачу, мне так тоскливо.

— Ну, я не знаю. После конгресса у меня два свободных дня, я хотел поездить немного по Греции, сколько хватит денег.

— Митя, какая тебе разница? Грецию ты немного посмотрел, посмотри немного Италию. И не два дня, а неделю. Я тебе сделаю официальный запрос из Рима, из Археологического института, я знаю директора, — и поясняю на удивленный Митин взгляд, — Я заключала с ним договор о совместных исследованиях римских поселений в Британии. Вот мои координаты и деньги на билет. Приглашение ты получишь через день и сразу отошли его в Университет, но лучше не упоминай мое имя.

Вечером мы улетаем в Рим. На другой день Саша спрашивает, уезжать ли ему в Кембридж или остаться еще. Я отправляю его в Англию, убедив, что я в порядке и жду приезда Мити.

— Саша, я всегда любила тебя как своего сына. Считай все-таки, что я твоя приемная мать. Хорошо? Я ведь знаю тебя почти всю твою жизнь.

— Я очень люблю тебя, Бетси. Больше, чем приемную мать, — смущаясь, признается он и добавляет: — Если тебе что-нибудь нужно будет — только позови.

— Спасибо, дорогой!

— Бетси, заведи тебе любовника!

— Саша!!

— Я тебя очень прошу. Почему ты должна мучиться?

— Саша, отправляйся, иначе я тебя отшлепаю!

Он, засмеявшись, уезжает в аэропорт, а я сажусь, обессиленная. Эти дни мне пришлось держать свои чувства в кулаке, не давая воли, и вот, наконец, я могу выплакаться всласть, но тут вбегает Алиса, чтобы рассказать о новых проделках Джуззи, и я терпеливо выслушиваю историю, как она опять подралась с кошкой и как опять не хотела мыть лапы.