Сплошной разврат - [111]

— Да ну? — ахнула Симкина.

— И теперь я уже не знаю, что и думать. Получается, что Вадим шантажирует Сашу, а к такому повороту событий я была совершенно не готова.

— Так ты думаешь, что это Вадим… Светку?

— Нет, ничего такого я не думаю. Но до вчерашнего вечера Вадим представлялся мне пострадавшей стороной, и получалось, что Саша либо воспользовался его неприятностями, либо сам их инициировал. А теперь… Раз эти фотографии есть у Вадима, значит, он заранее готовил компромат на Сашу. Понимаешь? Не вчера, не три месяца назад, а раньше.

— Почему? — удивилась Симкина. — Трошкин мог с этой девицей и три дня назад…

— Нет! Боже сохрани! Я хорошо его знаю. Он даже Светку отставил, опасаясь разговоров и слухов. Нет, он, конечно, плейбой, но очень осторожный, а губернаторский пост — слишком серьезный куш, чтобы так им рисковать.

— Ну и? — Симкина задумалась. — Нет, я не верю, что Вадим действует такими методами. Конечно, он не святой, но и не такой прожженный негодяй, как твой Трошкин. Нет, вряд ли.

— Но не думаешь же ты, что кто-то, некий невидимый благодетель Вадима в тайне от него помогает ему таким образом? Заранее собирает компромат на его потенциальных конкурентов… Чушь собачья.

— Да! — Симкина даже подскочила на стуле. — Вот именно! Год назад или, допустим, полгода назад никто и подумать не мог, что Трошкин сунется в Красногорский край и захочет баллотироваться в губернаторы. Зачем же Вадиму или его людям следить за милым другом и помощником Иратова?

— Ты хочешь сказать…

— Да, я хочу сказать, что фотографии эти обломились Вадиму или его, как ты выражаешься, благодетелю случайно.

— Такие вещи, — жестко сказала Ценз, — случайно не обламываются. Откуда?

— От, упокой бог ее подлую душонку, Светки. Она специализировалась на такого рода ценной информации. И мне, как ты знаешь, ее увлечения очень дорого стоили — она сгубила МОЙ журнал, превратила его в бульварный листок для порнографических доносов. От Светки, поверь.

— Но как?!

— Еще одна интересная деталь, — Симкина помялась, виновато вздохнула, но все-таки договорила, — я оказалась невольной свидетельницей повышенного интереса Трошкина к наследству Светки, то есть Резвушкиной. Извини, но я попыталась использовать его в своих целях.

— Использовала Сашу? — Ценз рассмеялась. — Поздравляю. Ты первая, кому это удалось. До последнего дня он всех использовал, но не наоборот.

— Когда у меня появилась эта пакость, я имею в виду Резвушкину, восставшую из пепла, я сдала ее Трошкину. Позвонила и сообщила, что она ко мне собирается. Он очень заинтересовался.

— И что — получилось? — горько усмехнувшись, спросила Ценз. — Он с ней расправился?

— Нет, получилось все наоборот. Вместо одной Резвушкиной я приобрела двух.

— То есть?

— Когда у меня сидела одна, неожиданно ворвалась другая, точно такая же.

— Что значит — точно такая же? Двойники?

— Нет, но одеты они были почти одинаково, и, главное, обе претендовали на гордое звание доносчицы Резвушкиной. И, соответственно, обвиняли друг друга в присваивании чужого имени.

— Удобно. — Ценз улыбнулась. — Тебе надо было сказать: «Не ссорьтесь, девоньки, похотливых политиков на всех хватит». И пусть бы себе работали командой, на производительности труда это сказалось бы самым лучшим образом.

— А мне не смешно. Завтра их количество увеличится до четырех, потом до восьми… Не так уж много у нас политиков, так что возникнет нездоровая конкуренция.

Они замолчали. Пауза грозила затянуться, но этого не произошло благодаря оперативному вмешательству капитана Коновалова. Он с грохотом распахнул дверь комнаты отдыха, в которой прятался все это время, и, галантно поддерживая под локоть следователя Малкина, вошел в кабинет. Ценз и Симкина в ужасе отпрянули — их вид однозначно свидетельствовал о том, что, если бы из комнаты отдыха появилось привидение, они испугались бы куда меньше.

— Извините, что я без стука, — зловеще сказал Василий. — Не помешаю? Сознаю всю степень своей бестактности. Ну, мент, что с меня возьмешь. Ради бога, не прерывайтесь, продолжайте. Меньше всего я хочу помешать вашей беседе.

— Что… Что вы там делали? — спросила Симкина, стараясь придать своему голосу как можно больше суровости и возмущения, но получилось жалобно и испуганно.

— Где? — Василий оглянулся на дверь комнаты отдыха. — Ах, там? Ничего особенного, сидел на диванчике. Можете проверить, я там ничего не сломал и не разбил. Просто сидел и подслушивал.

— Подслушивал? — Ценз гневно сверкнула глазами. — Как вы смеете?!

— А чего там сметь? — Василий пожал плечами. — Дурацкое дело нехитрое. Это ж не погоня и не задержание опасного преступника. Главное, когда утром компотом уши моешь, надо потом косточки выковыривать.

— А как вы туда попали? — спросила Симкина.

— Интересно, какого вы ждете ответа? Увы, ничего оригинального сказать не могу. Не через канализацию или вентиляцию. Боюсь разочаровать вас, но я вошел в эту комнату через дверь.

— Но…

— Достаточно! — оборвал Симкину Василий. — Вы явно злоупотребляете своим правом задавать вопросы. Тем более что ваша роль другая — отвечать на мои. А их после всего услышанного у меня немало. Итак, начнем? Давайте по порядку. Сначала вы, Татьяна Эдуардовна. Мне крайне интересно, как выглядели фотографии, которые вы видели на даче Трошкина. Не только содержание, но и то, какого они формата, на какой фотобумаге отпечатаны, в каких интерьерах велась съемка…