Список ненависти - [22]

– Как прошел день? – спросила она чересчур радостным голосом, в котором все равно проскользнула обеспокоенная нотка. Видимо, беспокоилась она тоже уже долгое время.

– Сносно, – ответила я. – Ужасно. Но сносно.

Мама завела мотор и выехала со стоянки.

– Стейси видела?

– Да.

– Хорошо. Наверное, приятно увидеть давнюю подругу.

– Мам, давай не будем об этом, – попросила я.

Она оторвала взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня. Морщинки на ее лбу стали еще глубже, губы сжались в тонкую линию. Лучше бы я ей соврала. Я же знаю, как сильно ей хотелось услышать, что мои друзья приняли меня, что я завела новых приятелей, что все прекрасно понимают – я не причастна к стрельбе и что я стала частью большой и счастливой школьной семьи, о которой говорят в новостях. Однако мама взглянула на меня лишь на секунду и снова уставилась на дорогу.

– Ну правда, мам, все нормально.

– Я сказала ее матери. Сказала: ты ни при чем. Думала, она послушает меня. Господи, она ведь в вашем отряде брауни-скаутов[5] была командиром!

– Да ладно, мам. Помнишь, что сказал доктор Хилер? Как все будут на меня реагировать?

– Помню, но Бринксы – не все. Они знают тебя. Вы со Стейси выросли вместе. Мы вас вырастили вместе. Мы не должны бы их ни в чем убеждать.

Весь оставшийся путь мы молчали. Мама заехала в гараж и выключила двигатель. Уперлась лбом в руль и закрыла глаза.

Я не знала, что делать. Мне казалось неправильным просто выйти из машины, бросив в ней маму. В то же время мне казалось, что маме сейчас не до разговоров. Судя по ее виду, день ей дался тяжело.

В конце концов я нарушила молчание:

– Стейси сказала, что ты говорила с ее мамой.

Мама не ответила.

– Она сказала, ты послала ее маму в задницу.

Мама тихо засмеялась.

– Ты же знаешь Лоррейн. Она такой сноб. Я давно уже хотела послать ее в задницу. – Она фыркнула и снова рассмеялась, но не открыла глаз и не подняла головы от руля. – Просто впервые представилась такая возможность. Было приятно.

Мама глянула на меня искоса одним глазом и захохотала. Я не смогла сдержать смеха и вскоре тоже уже вовсю заливалась. Мы с ней гоготали как сумасшедшие, сидя в машине в закрытом гараже.

– Я ей сказала: «Иди ты в свою жирную снобскую задницу, Лоррейн».

И мы с мамой по новой зашлись хохотом. Смеясь, она продолжала:

– И что в прошлом году Говард приставал ко мне на вечеринке у бассейна…

– Да ладно! – ахнула я. – Отец Стейси приставал к тебе? Фу! Он такой волосатый, противный и старый.

Мама покачала головой.

– Я это… выдумала… Боже… хотелось бы мне… видеть… как она его… в этом обвиняет… – еле дыша от смеха выдавила она.

Мы откинулись на спинки сидений и, наверное, вечность хохотали. Не помню, когда я в последний раз улыбалась, а тут смеялась до слез. Это было так непривычно. Я ощущала смех на языке, как будто он имел вкус.

– Ты жестока, – проговорила я, наконец отдышавшись. – Классный ход, но жестокий.

Снова покачав головой, мама вытерла уголки глаз мизинцами.

– Нет. Жестоки те, кто не дает тебе еще одного шанса.

Я опустила взгляд на рюкзак и пожала плечами.

– Не могу их в этом винить. Все выглядело так, будто я виновата. Не заступайся за меня. У меня все будет хорошо.

Мама уже вытирала глаза манжетами.

– Милая, они должна понять, что виновник произошедшего – Ник. Он плохой. Я говорила тебе это все эти годы. Ты такая красавица у меня. Ты заслуживаешь хорошего мальчика. Ник тебе никогда не подходил.

Я закатила глаза. Ну вот, снова-здорово. Ник не подходит мне. Он плохой. Я не должна встречаться с такими парнями, как он. С ним что-то не так. Она видит это в его глазах. Мама постоянно мне это твердила. Но, похоже, она забыла, что Ник мертв и мне больше не нужно читать нотации по поводу того, какой он ужасный.

– Только не это, мам, – потянулась я к дверной ручке. – Ник мертв. Мы можем закрыть эту тему?

Я открыла дверцу и вылезла, подхватив рюкзак. Поморщилась, наступив на раненную ногу.

Повозившись с ремнем, мама вышла из машины с другой стороны.

– Я не хочу с тобой ссориться, Валери, – сказала она. – Я просто хочу видеть тебя счастливой. Ты всегда грустишь или чем-то недовольна. Доктор Хилер посоветовал…

Мне хотелось разозлиться на нее. Сказать, что счастье не вечно и в любую минуту может обернуться трагедией. Что до появления Ника в моей жизни я долгое время была несчастна и родителям прекрасно известно, почему. Что, если уж на то пошло, она сама давным-давно несчастна.

Но мама стояла по ту сторону машины в мятом костюме, раскрасневшаяся от смеха, и глядела на меня блестящими от слез глазами. Было бы ужасно бросить ей в лицо такие слова, пусть это и правда.

– Мам, я в порядке. Не волнуйся. Я даже не вспоминаю о Нике.

Я отвернулась и пошла в дом.

Фрэнки ел сэндвич у кухонной стойки. Слегка растрепанный, с мобильником в руке, он набирал кому-то сообщение.

– Что стряслось? – встретил он меня вопросом.

– Мама стряслась, – ответила я. – Не спрашивай.

Я достала из холодильника кока-колу, прислонилась к стойке рядом с ним и открыла бутылку.

– Почему до нее никак не дойдет, что Ник умер и пора уже перестать мне капать на мозги? Сколько можно долбить меня этим?

Фрэнки развернулся на стуле и посмотрел на меня, жуя сэндвич.