Список Мадонны - [88]
— И от чего они должны зависеть?
— От здравого смысла и собственного мнения, — ответил Колборн. — По-моему, так будет правильно.
— Первый суд. Когда вы хотели бы его начать?
Колборн пожал плечами.
— Сейчас же. Как можно скорее. Эта дьявольская «Геральд» уже говорит, что мы слишком медлим. Они жаждут их крови. Мы должны дать им ее испить. Начинайте с группы, захваченной в Конаваге. Среди них есть основной кандидат на повешение.
— Кто?
— Жозеф-Нарсис Гойетт, болтливый нотариус из Шатоги и фанатичный враг Британии. Если бы не проклятый реформатор Дарем, то его следовало бы повесить еще в тысяча восемьсот тридцать седьмом. Он открыто нанес нам немало вреда.
— Кого-нибудь еще? Я имею в виду повесить.
— В первой группе? Ну, возможно, еще одного. Решим это позже. — Колборн направился к двери, показывая тем самым, что совещание окончено. — Тогда так и решим, генерал-майор. Начинаем суды через неделю. Пусть вращается колесо Фортуны.
Монреальская тюрьма Ле Пи-дю-Куран представляла собой прочное трехэтажное здание, окруженное каменной стеной и охраняемое часовыми, чья серая плотная саржевая форма была современницей самой тюрьмы. Верхние два этажа тюрьмы предназначались для менее опасных преступников, чьи незначительные правонарушения позволяли содержать их в общих камерах, им не требовалось строгого контроля в камере за решеткой. Для нуждавшихся в контроле был отведен нижний этаж, разделенный на двухместные камеры. Двери этих камер выходили в длинный коридор, который, в свою очередь, смотрел зарешеченными окнами на большой внутренний двор. Обычно по утрам двор был пуст, все его пространство было отдано чайкам и другим птицам, бесцельно расхаживавшим по нему, подобно узникам на прогулке.
Этим утром все было по-другому. У больших виселиц, возведенных за неделю до этого, возились люди. Помост, на котором были установлены виселицы, возвышался у каменной стены, как мрачная сцена. Горбатый человек небольшого роста проверял петлю, угрожающе свисавшую с толстой горизонтальной балки. Двое военных в алых мундирах, гражданский чиновник в черном костюме и шляпе и молодой священник крепкого телосложения с нагрудным крестом прохаживались у виселиц. В восемь часов тридцать минут широкие деревянные ворота справа от виселиц отворились, пропустив роту солдат, парадным шагом промаршировавшую во двор, топот их сапог заглушался шумом толпы, которая начала собираться за стеной. Солдаты остановились у главного входа в тюрьму и по приказу офицера, сидевшего верхом на лошади, перестроились в две шеренги, отстоявшие друг от друга примерно на шесть метров. Одним флангом шеренги упирались в ступени виселицы. Таким образом получился церемониальный проход. Солдаты поставили оружие к ноге и ждали, флегматично глядя в лицо друг другу в холодном сером свете.
Они появились десятью минутами позже. Четверо часовых и человек в черном костюме. На руки двух заключенных были надеты наручники, а на шеи накинуты длинные веревки. Дукет плакал и отводил глаза от своих родителей, которые молча стояли у входа в тюрьму. Перед тем как они двинулись вперед, Жозеф-Нарсис весело улыбнулся своей жене и отцу, подняв одну из рук в наручниках в прощальном жесте. Затем со священником во главе они вышли на холодный утренний свет и двинулись между двумя шеренгами красных мундиров, стоявших по стойке «смирно», миновали молодого священника, который преклонил колено на снег и высоко поднял нагрудный крест в жесте бесполезной надежды, и остановились у деревянных ступеней виселиц. Там их ждал палач Хамфри. Согнутая обезображенная фигура палача выглядела гротескной карикатурой его ужасного промысла. Он медленно повел приговоренных к смерти вверх по ступеням. Ноги Дукета дважды отказывались слушаться, и его пришлось поддерживать, а затем и подталкивать вперед, пока они все не оказались на помосте. Человек в черном костюме указал на Жозефа-Нарсиса, который ровным шагом подошел к Хамфри и люку под петлей, которая слегка раскачивалась на крепчавшем ветру. Кивком он показал, что готов. От последнего слова он отказался. За его спиной на коленях стоял священник, и ему было слышно, как плакал Дукет. Когда петля была надета на шею, он взглядом окинул толпу, собравшуюся напротив и давившую на конное оцепление. Лица людей в толпе были обращены вверх, люди молчали. Толпа, город за ней, холодная серая река внизу, ничто из всего этого больше не имело отношения к нему. Разве можно жить в серости, будучи лишенным свободы? Он закрыл глаза и стал ждать. Люк раскрылся. Толпа испустила вздох, и Жозеф-Нарсис Гойетт провалился прямо в вечность. Несколькими минутами позже его место у петли занял рыдавший Жозеф Дукет.
Двенадцать человек в полном молчании один за другим заходили в пустую комнату в сопровождении двух охранников. После того как в комнату зашел последний из них, железная дверь закрылась, и вошедшие оказались предоставленными самим себе. Все еще разминая руку — это вошло в привычку, — Мартин постарался осмотреться вокруг, тогда как другие либо разговаривали друг с друтом, либо просто лежали на полу в состоянии привычного для них безразличия. Они должны были предстать перед судом, если можно было назвать судом эту насмешку над правосудием. Вида ужасной виселицы, на которой все еще краснела кровь Жозефа Дукета, было достаточно, чтобы вновь вызвать тот ужас, который они прятали в глубине себя все бесконечные недели в Ля Пойнт-а-Кальер.
Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».
Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)
Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.
В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.
В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.
«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.
В руки Миранды, работающей в крупном лондонском универмаге, попадает таинственный трактат — книга, обладающая разумом и чувствами…
Школьный учитель Томас Шилд волею судеб оказывается вовлеченным в непростую жизнь семьи своего воспитанника Чарльза Франта, который знакомит наставника с лучшим школьным другом Эдгаром Алленом По, будущим гениальным писателем и мистификатором: жизнь юного Эдгара началась с таинственного исчезновения его отца, а закончилась не менее таинственной смертью самого По.
Новый роман Елены Хаецкой — это попытка пройти по следам поручика Мишеля Лермонтова, жизнь и смерть которого оставили потомкам множество загадок Почему его творчество так разнородно? Почему секунданты его дуэли так дружно лгали на следствии? Что за тело видели у подножия Машука день спустя после дуэли, если убитого поручика сразу же доставили в Пятигорск? Кем же был на самом деле этот юноша, поэт Михаил Юрьевич Лермонтов?
Кельн, 1413 год. В этом городе каждый что-нибудь скрывал. Подмастерье — от мастера, мастер — от своей жены, у которой в свою очередь были свои секреты. Город пестовал свои тайны, и скопившиеся над сотнями крыш слухи разбухали, подобно жирным тучам. За каждым фасадом был сокрыт след дьявола, за каждой стеной — неправедная любовь, в каждой исповедальне — скопище измученных душ, которые освобождались от своих тайных грехов, перекладывая их на сердце священника, внимающего горьким словам.Город потрясло страшное убийство магистра Кельнского Университета, совершенное при странных обстоятельствах.