Спиноза. Жизнь мудреца - [15]

Постепенно Спиноза на голову перерос раввинскую премудрость, главным аргументом правоты которой в глазах учеников был тот, что «так сказано в Священном Писании».

Всякое отклонение от буквы Писания клеймилось как оскорбление религии и нарушение Божьей воли.

4

Постепенно в мировоззрении Спинозы происходит коренной переворот: навязанная ему слепая вера уступает место самостоятельному мышлению, умственный кругозор все больше расширяется. Способствует этому изучение латинского языка, на котором писались в то время современные научные произведения. Желание изучить латынь было вызвано потребностью знакомства с трудами и сочинениями самых образованных людей XVII столетия.

Изучение латинского не только пополнило запас языков, которыми от владел (а это были к тому времени, помимо еврейского и голландского, еще и португальский, испанский, итальянский, немецкий, фламандский и отчасти греческий), но и открыло перед ним сокровищницу античной литературы и философии, что было еще более важным.

Благодаря латинскому языку перед Спинозой открылся новый мир, затмивший собой надоевшие ему талмудические пререкания. У классических авторов он обнаружил такие взгляды на жизнь, такую трезвость и силу мысли, которые выходили далеко за пределы привычного еврейского круга понятий.

Он изучает труды Цицерона, Сенеки, Тацита и Светония, других римских авторов. Латынь открывает ему двери в мир современной математики и физики, и в результате библейское миросозерцание теряет в его глазах всякую научную цену.

Такое обновление мировоззрения Спинозы происходит в первую очередь под влиянием того, кто стал обучать его латыни, естествознанию и другим общеобразовательным предметам. Это был известный врач и филолог Франциск ван ден Энден. Благодаря природной одаренности, самостоятельности мышления и разностороннему образованию, новый учитель Спинозы стоял выше многих предрассудков своего времени и потому имел опасную славу вольнодумца, что еще больше усиливало притягательность общения с ним для юноши.

Новый учитель заронил в пытливом ученике и зерно того духовного пристрастия, которое имело решающее значение в судьбе Спинозы и превратилось в главное дело его жизни, — это была новейшая философия.

Спиноза стал продолжателем дела знаменитого представителя этой науки Рене Декарта, жившего долгие годы в той же Голландии. Но Спиноза не только продолжил начатое своим предшественником, но и критически переосмыслил его систему. Декарт присвоил себе право сомнения — Спиноза принял от него это право и применил его не только против догматической средневековой философии, но и против учения самого Декарта. В душе Спинозы таилась потребность в постоянном сомнении, а не в следовании доктрине Декарта, которую безусловные почитатели последнего принимали на веру, не осмеливаясь приложить к ней оружие критики.

Не меньшее влияние, чем Декарт, оказал на развитие Спинозы и Джордано Бруно, казнь которого в 1600 году стала рубежом, отделившим повеявший воздухом свободы XVII век от средневековой схоластики.

В основу мировоззрения Декарта легло двоякое понимание субстанции: Бога как творца всего сущего он считал субстанцией бесконечной, а мир — состоящим из конечных двоякого рода субстанций —мыслящей и протяженной. Спиноза подвергает критике именно дуализм основного взгляда Декарта на вселенную, противопоставляя ему идею всеобъемлющего единства, которая носит отпечаток мировоззрения Джордано Бруно.

Общение с необычным учителем — ван ден Энденом — и посещавшими его дом новыми знакомыми христианского вероисповедания все больше и больше отдаляли Спинозу от его соплеменников и единоверцев. Постоянно вращаясь в кругу образованных людей, он проникался их взглядами, которые противоречили тому, чему учили в синагогах и талмудических школах. Как его учили с детства, он принадлежал к богоизбранному народу, но не мог понять, на чем основана эта избранность. Сам Барух судил о людях по их уму и все больше убеждался в том, что высокий уровень умственного и нравственного развития может быть достигнут и вне еврейской среды, что для этого вовсе не обязательно держаться узких взглядов и соблюдать абсолютно все предписания иудейской религии, вплоть до последней мелочи.

Позднее в одном из своих произведений он высказался о современных ему евреях в том смысле, что они не имеют никаких прав на предпочтение, так как в них нет решительно ничего, что возвышало бы их над другими народами. В области разума и истинной добродетели ни один народ не имеет преимуществ перед другими, ни один не может считать себя богоизбранным народом.

Изучение физики и других естественных наук неизбежно должно было подорвать веру юноши в чудеса, о которых рассказывалось в Писании, но он продолжал восхищаться теми глубокими и бесценными истинами, которые составляли главное его содержание. Однако места, явно противоречившие законам природы, считал позднейшими измышлениями, вставленными в первоначальный текст.

При таких независимых взглядах поддерживать связь с единоверцами и соблюдать все их религиозные обычаи было для Спинозы более чем тягостно. Долгое время — из уважения к родителям, к учителям, так высоко ценившим Спинозу в первые годы его учения, — он подчинялся предписаниям и обрядам, утратившим для него всякий смысл. Но чем дальше, тем тяжелее становилось уродовать собственную душу, и Спиноза начал все чаще уклоняться от соблюдения обрядов и при посещении храма, и в домашнем обиходе.