Спи спокойно, дорогой товарищ - [25]
Закрывшись в тесном санузле, где унитаз соседствовал с душевой кабинкой, Лавриненко установил громкость звонка на максимум и, вложив телефон в пакет, подвесил его на гвоздь в верхнем углу кабинки экраном наружу. Мелодию звонка он за струями воды мог и не услышать, а вероятность не заметить мигающий при вызове экран была невелика.
Поток теплой воды хлынул на голову и плечи, очищая кожу и успокаивая нервы. Намыливаясь, Виктор не забывал регулярно поглядывать на экран мобильника. После добросовестного ополаскивания под расслабляющими струями Виктор позволил себе вольность в виде контрастного душа. Быстро, но уже без суетливой спешки, вытершись и облачившись в чистую одежду, он взглянул на телефонные часы — с момента его ухода из операционной прошло тринадцать минут.
«В двадцатку укладываюсь». Собрав пожитки, он вышел из влажной теплоты санузла в прохладную сухость коридора.
— Марина, простирни этот хлам, — Лавриненко протянул санитарке рулон из грязного костюма и футболки, — желательно, чтобы к утру высох.
— Хорошо, Виктор Борисович. А это… — Она осеклась, увидев предназначавшуюся ей купюру.
— Бери-бери! Это за срочность. Заранее спасибо. — Виктор сунул гонорар в карман ее халата.
Развесив полотенце на батарее в ординаторской, он бодро поспешил к наверняка уже не раз помянувшим его «незлым тихим словом» коллегам.
— Привет чистоплюям! — Тыч сидел в той же позе. — Аккурат вторую докуриваю. — Он затянулся выгоревшим до фильтра окурком, сбросил его в пепельницу и, поднявшись, вошел в операционную.
— Все под контролем, Виктор Борисович, — Лиля уже стояла у изголовья больного, — пару раз дергался, релаксанты добавила. Давление стабильное.
Виктор лично сосчитал частоту пульса, измерил артериальное давление и повторно прослушал фонендоскопом легкие пациента. Исхода из объективных данных, состояние мужика не ухудшилось. Он распорядился добавить обезболивающие и кивнул выжидающе поглядывающему на него Тычу:
— Кромсайте.
Последовавшие полтора часа были заполнены хирургической рутиной.
Повреждения внутренних органов у героя дня оказались вполне прогнозируемыми и вряд ли могли послужить темой научных изысканий или объектом новаторских разработок. Типичный для подобных травм разрыв селезенки и непроникающее касательное ранение кишечника. Гора моральной ответственности на плечах Виктора заметно снизилась, когда стало ясно, что за период холостой лежки на операционном столе у пациента отсутствовали внутренние кровотечения. Однако мысли о возможных негативных для мужицкого здоровья последствиях упорно лезли ему в голову. Сами собою выстраивались целые сценарии отдаленных осложнений, коих можно было бы избежать, начнись операция двадцатью минутами раньше. Щемящее чувство вины все настойчивее проникало на передний план сознания.
«Хватит! — одернул себя Виктор. — Самобичеванием сделанного не изменишь». В конце концов, в данный момент все под контролем. А гадать впустую о возможных прогнозах — теней бояться. Кроме того, неизвестно, как обернулось бы дело, начнись операция без промедления. Неисповедимы пути… Лавриненко мысленно запнулся и, хотя не считал себя человеком религиозным, все же ощутил некую неуместность данного выражения в нынешней ситуации. Миновав апогей самообличения, внутренний монолог поутих. Для себя Виктор решил непредвзято отнестись к больному и аккуратно исполнить свой врачебный долг по отношению к пациенту. И чтобы убедиться в изжитости неприятной ситуации, он попытался честно ответить на вертевшийся за ширмой самооправдания вопрос: «А, случись подобное снова, как бы ты себя повел?» И с освобождающей обреченностью понял, что не знает ответа.
— Ну, Витя, мы с Гариком ждем тебя в пределах разумного, а там — пеняй на себя. — Григорий завязал последний узел на кожном шве больного и с хлестким звуком сорвал с запотевших рук окровавленные перчатки.
— А во временно́м исчислении эти пределы указать можешь? — Виктор был рад возобновлению нелимитированного профдолгом общения.
— Минут этак… дцать. — прищурился Тыч. — А затем время становится обратно пропорциональным пространству. В смысле увеличение времени уменьшает пространство, занимаемое… сам знаешь чем.
— Ну пообещайте хотя бы, что не в геометрической прогрессии, — наигранно взмолился Лавриненко.
— Не знаю, не знаю. Ты же как врач должен понимать, что продукт, о котором идет речь, занимая все большее пространство внутри организма, оказывает все менее предсказуемое воздействие на его поведение. Особенно касательно дальнейшего потребления данного продукта. — Григорий вышел в предбанник. Послышались звук льющейся воды и его довольное фырканье.
Ханыжка приходил в себя вяло и долго. Но Виктор, дав себе установку терпимо отнестись к немажорному пациенту, спокойно выжидал. Под конец он с чувством некоторого самоудовлетворения пожертвовал из собственных запасов недешевый препарат для послеоперационного обезболивания, которого не было в стандартном больничном наборе медикаментов. Жизненные показатели мужика были отнюдь не критическими. При соответствующем лечении он имел все шансы покинуть больницу на своих ногах. Так что переводил сонного и пьяно подвякивавшего пациента в палату Виктор с чувством честно исполненного долга.
Владимир Алексеев – представитель поколения писателей-семидесятников, издательская судьба которых сложилась печально. Этим писателям, родившимся в тяжелые сороковые годы XX века, в большинстве своем не удалось полноценно включиться в литературный процесс, которым в ту пору заправляли шестидесятники, – они вынуждены были писать «в стол». Владимир Алексеев в полной мере вкусил горечь непризнанности. Эта книга, если угодно, – восстановление исторической справедливости. Несмотря на внешнюю простоту своих рассказов, автор предстает перед читателем тонким лириком, глубоко чувствующим человеком, философом, размышляющим над главными проблемами современности.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Склиф – это не институт и не больница. Это особый мир. Доктору Данилову посчастливилось» устроиться на работу в место, которое называют и «Кузницей здоровья», и «Фабрикой смерти», и «Главной помойкой Минздрава».Вы знаете, сколько существует способов самоубийства и что делают с несостоявшимися смертниками врачи? Что хуже – отравиться дорогим героином или дешевым нашатырем? Герои и подлецы, циники и святые…Некоторые говорят, что Склиф – это нечто среднее между бойней и церковью.Сколько можно продержаться в главном институте Скорой помощи Данилов не знал, тем более, после одного страшного случая.
Кожно-венерологический диспансер — самое таинственное из всех медицинских учреждений. Здесь не задерживаются те, кто не умеет держать язык за зубами… Доктор Данилов думал, что нашел спокойную работу, но очень скоро понял, что он ошибся. Сифилис и гонорея излечимы, глупость — нет.КВД — это место, где надо всегда быть начеку. Стоит однажды расслабиться — и ты пропал. Но самое интересное в кожно-венерологическом диспансере — это не диагнозы, а причины заболеваний. Вот тут-то и начинается самый настоящий триллер с элементами комедии.
В этой книге собраны самые яркие, искрометные, удивительные и трагикомичные истории из врачебной практики, которые уже успели полюбиться тысячам читателей.Здесь и феерические рассказы Дениса Цепова о его работе акушером в Лондоне. И сумасшедшие будни отечественной психиатрии в изложении Максима Малявина. И курьезные случаи из жизни бригады скорой помощи, описанные Дианой Вежиной и Михаилом Дайнекой. И невероятные истории о студентах-медиках от Дарьи Форель. В общем, может, и хотелось бы нарочно придумать что-нибудь такое, а не получится.
Перед вами – один из самых увлекательных романов Андрея Шляхова. Холодный кафельный пол, угрюмые санитары, падающие в обморок студенты-медики. Бывалый доктор Данилов оказывается в морге, к счастью пока как сотрудник этого таинственного учреждения. Изнанка жизни патологоанатомов еще страшнее, чем видится нам, простым обывателям. Вперед, в царство Аида, только не оглядывайтесь и не закрывайте книгу – все самое интересное только начинается.