Спектакль назывался путч - [3]
В голове у меня роились самые сумбурные мысли. Надо сказать, что, руководя маршами полков, находясь в машине связи, где не предусмотрено никаких телевизионных приемников, я никаких заявлений ГКЧП и иных лидеров не слышал. Народ, который строил баррикады, на взгляд был простой, хороший. Если мне надлежало силами батальона организовать охрану и оборону Верховного Совета, значит обороняться будем вместе с этим народом. Тогда возникал законный вопрос: против кого?
Не знаю, кому оно принадлежит, но есть хорошее присловие: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Теперь, когда досужие писатели, политики все расписали и вроде как разложили по полочкам, назначили виноватых, легко рассуждать, что и как надлежало делать. Кому-то, возможно, покажется диким, но и на тот момент, и несколькими часами позже я находился в полном неведении: что же произошло? Несмотря на то, что наше объяснение с милиционером носило сиюминутный характер, вокруг нас чрезвычайно быстро образовалась толпа. Раздавались крики:
– Майор! Неужели вы в нас будете стрелять?
– Майор, вспомните, чему вы присягали!
– Сволочи!..
Потом нашелся один грамотный :
– Да он не майор, он генерал-майор !
Толпа вызверилась. Сопровождаемый шлейфом из 200–250 человек, выкрикивающих угрозы и ругань, перестав что-либо вообще понимать, я добрался до тыльных ворот здания Верховного Совета РСФСР. Увидел вооруженного автоматом майора милиции и приказал ему вызвать начальника охраны.
Майор передал команду постовому, который начал звонить.
Толпа тем временем буйствовала до тех пор, пока я не рявкнул на них, заявив, что они храбрые волки и 200 двоих не боятся. После этого накал страстей немного упал, прибывший майор доложил, что начальник охраны готов со мной встретиться в приемной Верховного Совета.
Сопровождаемый подполковником Бастановым и толпой, я проследовал в приемную. Майор проводил нас в кабинет и вышел. Мы закурили, обменялись предположениями с Бастановым. Но что за чертовщина происходит, понять не смогли, да и вообще ни к чему путному не пришли.
Через несколько минут прибыл полковник милиции в сопровождении подполковника. У полковника тряслись руки, он представил своего заместителя, а сам оказался начальником охраны Иваном Яковлевичем Бойко.
Я тоже представился:
– Заместитель командующего воздушно-десантными войсками генерал-майор Лебедь. Имею задачу силами парашютно-десантного батальона организовать охрану и оборону здания Верховного Совета. Прибыл для организации взаимодействия.
Полковник начал что-то лепетать относительно того, что обстановкой он здесь не владеет, обстановку не контролирует, что его самого куда–то там не пускают. Потом окинул меня хмурым взглядом, сказал неожиданного: «С вашей камуфляжной формой, товарищ генерал, ехали бы Вы отсюда!»
Подполковник милиции молчал. Внимательно выслушав начальника охраны, я спросил, где городской телефон. Позвонил Грачеву и доложил, что разговора с начальником охраны не получилось. Командующий был в запале и рявкнул: «Пошли ты его на ... Ищи батальон, выполняй приказ.»
Засим я откланялся, вышел из приемной, сопровождаемый угрозами и руганью, прошел через толпу к машине. К тому времени картина строительства баррикад разительно изменилась. Появились краны, машины с бетонными блоками, арматурой. Значительно возросло и количество людей.
Я сел в УАЗик и попытался отъехать. Но не тут-то было! Все подступы уже были перекрыты. Потыкавшись в разные стороны, я проехал по газону и по лестнице съехал на набережную. Хорошо сказать – искать батальон!
Я знал только направление, с которого он должен был подойти. Средств связи у меня не было. Накрутившись вдосталь по улочкам и переулочкам, натыкаясь на вырытые поперек дороги канавы и брошенные бетонные блоки, я выбрался на Садовое кольцо в районе улицы Баррикадной. Все Садовое кольцо не только от бордюра до бордюра, но от дома до дома было забито сплошным нескончаемым морем стоящих машин. Ехать дальше было невозможно. Надо было что-то делать. Оставив машину в проулке, лавируя между стоящими машинами, я перешел Садовое кольцо и зашел в какое-то учреждение, связанное с экологией. Поднялся на второй этаж, толкнув дверь близлежащего кабинета. За столами трудилось несколько женщин. Вежливо поздоровавшись, я попросил разрешения позвонить. Мой доклад по обстановке выслушал начальник штаба ВДВ. Я спросил: где находится батальон? Получил ответ: «Позвони через 15 минут, сейчас разберусь».
Предупредив женщин, что минут через 15 я еще раз позвоню, вышел в коридор и устроился на диване. Нашел обрывок какой-то старой газеты и углубился в чтение. Минут через 5–7 передо мной выросла высокая фигура в белом костюме и, изысканно раскланявшись, изрекла: «Товарищ генерал, мне передали, что вы приказали очистить помещение, оставив на месте деньги и документы. Сколько Вы даете нам времени?» Как я понял, среди работавших в кабинете женщин одна была явно с чувством юмора, но это до меня дошло уже потом. На тот период это было уже слишком. Экологи вообще народ хороший, насколько я с ними сталкивался. И этот, наверное, не был исключением. Теперь я понимаю, что зря обидел непотребными словами хорошего человека. Но я зарычал на него так, что он мгновенно испарился.
Эта книга — о развале нашего государства, о том, как и почему мы дошли до такой унизительной жизни. Но самое главное — в книге живет реальная надежда на то, что мы сможем подняться с колен. Политик А.И.Лебедь твердо уверен, что Россию с колен подымем сами, когда сами сможем встать.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Псевдо-профессия — это, по сути, мошенничество, только узаконенное. Отмечу, что в некоторых странах легализованы наркотики. Поэтому ситуация с легализацией мошенников не удивительна. (с) Автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.