Спецслужбы мира на Ближнем Востоке - [7]

Особенно их потешало, как один, высокий по званию и должности деятель внешней разведки, в своих публичных выступления постоянно путал такие слова, как «континент» и «контингент», и смешно было слышать такие словосочетания, как «революционные выступления на африканском контингенте» или «континент кандидатов на вербовку находится на невысоком уровне». Как инородные тела, непрофессионалы, носители лишь идеологических догм были подвергнуты остракизму. В прошлом комсомольские и партийные работники, придя в разведку, сразу же заняли руководящие посты. Это называлось «оздоровлением» кадров разведки.

Через несколько дней болтливые сотрудники были поодиночке вызваны «на ковер» и им было предложено написать рапорт об отставке. Сотрудники были весьма неприятно удивлены, так как находились в фаворе, имели в прошлом реальные заслуги и считали, что время заката их службы еще не наступило.

Тогда высокое начальство с насупленным видом выложило на стол запись их беседы и заявило, что совместная дальнейшая работа невозможна. Оказалось, что два опытных сотрудника случайно сели за так называемый «плюсовой» столик, который был оборудован техникой подслушивания. Кто ее включил, что побудило сделать запись их беседы — неизвестно. Так что не только стены имеют длинные уши, но и длинный язык часто оказывается врагом его обладателя. Лучше иногда прикусить его вовремя, чем потом кусать себе локти. Как утверждает арабская пословица: «Береги свой язык — он сбережет тебя; распусти его — он предаст тебя». Иметь каждому собственное мнение — не роскошь, а право. Роскошью является смелость высказывать его вслух, прямо в лицо любому собеседнику. Это может себе позволить абсолютно свободный человек. Такой абсолютной свободы в жизни, а тем более в разведке, не существует.

По традиции, каждый, выезжающий за рубеж, должен устроить прощальный, или «отвальный», ужин. Впоследствии эта традиция была прервана в период тотально-бессмысленной «кампании по борьбе с пьянством и алкоголизмом». Но тогда организовать ужин с участием непосредственного или даже высокого начальства считалось вполне нормальным, протокольным мероприятием. Начальство полагало, что его участие в «отвальной» укладывалось в графе «работа с кадрами в нерабочее время», остальные коллеги пользовались возможностью отведать сациви и шашлыка по-карски.

Рядом с памятником основателю Москвы Юрию Долгорукому расположен ресторан «Арагви». Он пользовался популярностью среди московских любителей грузинской кухни.

Вечером перед входом в ресторан всегда стояла длинная очередь. Но днем, показав удостоверение сотрудника КГБ, можно было забронировать стол на 25–30 человек с гарантией, что к семи часам вечера на нем будут закуски и аперитив.

Прощальный ужин проходил под прикрытием проводов геолога, который выезжает на работу «в поле» в далекие края.

— Сегодня мы провожаем в дорогу нашего товарища. Хватит ему просиживать штаны в конторе. Он созрел для поисков редкоземельных минералов. Дружно пожелаем ему успехов в этом трудном деле. Для начала — попутного ветра в хвостовое оперение и, разумеется, мягкой посадки. — Обычно таким был первый тост руководства отдела. Его краткость определялась явным нетерпением собравшихся быстрее приступить к трапезе. Затем следовал звон бокалов.

Последующие два-три тоста носили несколько назидательный характер. /

— Необходимо научиться отличать натуральные минералы от подделок. Не все то золото, что блестит. Например, пирит внешне похож на золотой самородок, но не стоит обманываться и тратить на него силы.

Все сидящие за столом понимали, что под понятием «натуральные минералы» подразумевались агенты-документальщики, а подделки под них — подставы местной контрразведки. Вслух разведывательные термины и понятия за столом не произносились.

Только наблюдательный и трезвый свидетель происходящего обратил бы внимание на то, что в компании «геологов» соблюдался этикет: все они были при галстуках и одеты в хорошие костюмы. Дам из других компаний на танцы не приглашали: это могло быть неправильно понято начальством и обидеть отъезжающего.

Если начальство проявляло такт и уходило домой в середине ужина, то на столе появлялась новая батарея бутылок грузинского коньяка, и тема разговоров резко менялась, вплоть до различных, в том числе и очень игривых, анекдотов.

При выходе из ресторана сослуживцы еще долго и тепло прощались. Пожелания типа «всех благ и здоровья» были искренними, зависти ни у кого я не заметил: ведь ехал я рядовым сотрудником резидентуры, под прикрытием атташе посольства. Смутно помню окончание проводов, а рано утром уже надо было быть в аэропорту. Лишь много лет спустя я понял, что зависть в среде разведчиков, как и в мире работников искусств, имела место «быть в наличии».

…Я проснулся от легкого прикосновения. Солнце находилось на уровне иллюминатора и било прямо в глаза. Передо мной стояла стройная, улыбающаяся стюардесса с голубыми лучистыми глазами и в голубой униформе Аэрофлота.

«На внешних авиалиниях умеют подбирать кадры», — мелькнула мысль.

— Извините, мы скоро подлетаем, а вы еще не завтракали.