Спецслужбы Белого движения, 1918—1922. Разведка - [100]

.

Удастся ли Германии и Советской России заключить между собой союз и выступить единым фронтом в борьбе против Белого движения и Антанты? Этот вопрос волновал правящие круги в Париже и Лондоне, в Екатеринодаре и Омске. Белогвардейские спецслужбы периодически информировали свои правительства о непростых взаимоотношениях между двумя странами, об отношении правящих кругов Германии к антибольшевистским силам.

Так, по данным агентуры начальника Русской миссии в Берлине генерал-лейтенанта Н.А. Монкевица, в течение апреля—мая 1919 года в столицу Германии для переговоров тайно прибывали представители советского правительства (Л.Б. Красин, Я.Х. Петере) и торговая делегация. В Москву с особым поручением ездил секретарь главы германского правительства Ф. Шейдемана^{719}.

По данным разведки, политика Германии в отношении России строилась «на чисто торгово-финансовом расчете», поскольку страна нуждалась в «русском сырье» и огромном рынке сбыта своих товаров. Представители МИД и Военного министерства оправдывали свою политику по поддержанию связи с Советской Россией, в частности, слабостью антисоветских сил, которые, по их мнению, не были способны одержать победу над большевиками.

Продолжавшиеся связи немцев с советским правительством белогвардейская разведка объясняла «непрекращающейся войной с Антантой на территории России». Германия якобы «стремилась уничтожить те буферные государства, которые создаются, дабы отделить Германию от России, и в этом вопросе идет вместе с большевиками».

Вместе с тем определенные круги Германии, докладывала разведка, вынашивали планы своими силами свергнуть большевиков и тем самым добиться наибольшего влияния на новое правительство России^{720}.

В военно-политической сводке, составленной военным представительством в Париже к 21 февраля 1920 года, говорится следующее: «Несмотря на настойчивое желание Советской России завести с Германией прочное отношение, немцы не идут ни на какие-либо компромиссы, выжидая решения других держав. Малая податливость Германии объясняется тем, что Германия наилучше осведомлена о состоянии Советской России, и, во-вторых, настоящее политическое положение внутри страны, внушает пока серьезное опасение и свободное общение с Россией, дает только новый толчок к развитию большевизма»^{721}.

Пожалуй, данное сообщение имело ключевое значение для понимания того, что в ближайшей перспективе союз между двумя странами невозможен, поскольку каждая из сторон преследовала свои цели, в то же время при возникновении общих интересов между ними возникали взаимовыгодные контакты. По данным разведки, во время наступления большевиков на Польшу Германия направила в Красную армию до 5000 квалифицированных рабочих, преимущественно специалистов по военной технике. Оказание помощи белогвардейские спецслужбы объясняли стремлением немцев ослабить Польшу^{722}.

Если стремление ленинского правительства повлиять на политику Германии в отношении Советской России не представляло серьезных угроз для безопасности белогвардейских режимов, то попытки большевиков заключить мирные договоры с Антантой не сулили Белому движению ничего хорошего.

Как известно, в своей внешнеполитической деятельности А.И. Деникин, А.В. Колчак и другие диктаторы ставку сделали на построение союзнических взаимоотношений с Англией, Францией, а затем с США и Японией. Возглавившие Белое движение генералы, стремясь к выполнению обязательств, принятых царским правительством перед Антантой еще в годы Первой мировой войны, ожидали адекватного шага со стороны западных стран в деле восстановления в России законного порядка (с их точки зрения) и ее территориальной целостности. Содействие со стороны держав Согласия им было обещано.

В то же время политика Англии, Франции и других стран в отношении России определялась, прежде всего, их собственными геополитическими, экономическими и военно-стратегическими интересами. Интервенты оказывали существенную военно-техническую, экономическую и политическую поддержку то одним, то другим группам, претендовавшим на государственную власть в России. Впоследствии они стали склоняться к необходимости сокращения своей прямой вовлеченности в русские дела и увеличения помощи местным антибольшевистским белогвардейским и иным формированиям.

«К середине января 1919 года британские военные, разведка и дипломаты предоставили Ллойд Джорджу свою оценку ситуации в России, — пишет историк А.И. Уткин. — Британский Генеральный штаб считал, что позиции Советской России достаточно сильны, но что большевики уже осознали потерю возможностей поднять революционный мятеж в соседних странах. Британские аналитики придавали большое значение тому факту, что Москва выразила готовность участвовать в международных переговорах. Исходя из малообнадеживающего прежнего опыта, Ллойд Джордж решил не посылать новых войск в Россию. Более того, Британия обдумывала возможности стимулировать переговорный процесс между российскими антагонистами»^{723}.

В ноте от 22 января 1919 года великие державы обратились к советскому правительству и белогвардейским режимам с предложением провести совещание для согласования на нем всех уступок, которые должна осуществить Советская Россия для заключения мира. (Посвященную этому конференцию планировалось созвать на Принцевых островах в Мраморном море.) Большевики выразили согласие, чего нельзя сказать о белогвардейских лидерах, которые напрочь отвергли предложение сесть за один стол переговоров с представителями ленинского правительства. Твердость позиции антибольшевистских сил была отчасти обусловлена влиянием Франции, которая оказывала им существенную помощь и в принципе делала ставку на свержение большевиков силой. На мнение французского правительства в свою очередь воздействовала в определенной степени многочисленная русская белая эмиграция в Париже. «Проект конференции был, таким образом, провален»