Спецслужбы Белого движения, 1918-1922. Контрразведка - [19]
Некоторым красным разведчикам удавалось довольно-таки продолжительное время (до полугода) работать в белогвардейском тылу и оставаться неразоблаченными, выполняя важное задание. В частности, Б.И. Павликовский и А.И. Холодов установили количество кораблей и подводных лодок в Севастополе, численный состав команд и их настроение[126].
Когда Кавказский фронт стоял на реке Маныч, готовясь нанести удар по войскам А.И. Деникина, красная разведка узнала о разногласиях кубанского казачества с белогвардейцами, что во многом способствовало успехам советских войск[127].
Нераскрытой оказалась группа разведчиков Киевского подпольного ревкома во главе с Д.А. Учителем (Крамовым), проникшая в штаб генерал-лейтенанта Н.Э. Бредова и поставлявшая важнейшую информацию о планах белогвардейцев командованию Красной армии и партизанско-повстанческих отрядов[128].
В Севастополе, в Морском управлении, также успешно действовала резидентура разведотделения 13-й армии Южного фронта РККА, которая передавала квалифицированные разведывательные данные о составе и передвижении белого флота, артиллерии, запасах топлива на судах, составе команд. По данным крымского исследователя В.В. Крестьянникова, белой «контрразведке не удалось раскрыть эту резидентуру, успешно работавшую до прихода в Севастополь Красной армии»[129].
А вот разведчику-чекисту Г.Г. Лафару, более известному в исторической и художественной литературе под именем Жорж де Лафар, было не суждено вернуться из Одессы в Москву после выполнения задания. В конце 1918 года по заданию ВЧК он был направлен в оккупированную англичанами и французами Одессу с задачей внедриться в штаб французских войск и добыть сведения о планах союзников, а также их численности. Устроившись переводчиком в штабе экспедиционного корпуса французов под оперативным псевдонимом «Шарль», Г.Г. Лафар успел направить на Лубянку четыре письменных разведдонесения (из них адресата достигни только два). Деникинская контрразведка напала на его след. Охота за Г.Г. Лафаром началась после перехвата «Азбукой» его второго донесения в Москву от 12–14 февраля. В сообщении одесской резидентуры «Азбуки» начальнику политической канцелярии при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России полковнику Д.Л. Чайковскому от 4 марта 1919 сказано: «Этот неуловимый «Шарль» из Одессы опять направил вчера известным каналом (третье) письмо в Москву, полагаем, (в) свой узел на Лубянке. Когда проследовало первое его письмо, «Иже-П» (представитель) московской резидентуры посетил адрес, обозначенный на конверте; таковой Леже Генриэтты, проживающей по обозначенному адресу, не установлено. Кисельный переулок находится в непосредственной близости от Лубянки…». Красный разведчик Г.Г. Лафар был арестован белогвардейской контрразведкой в конце марта 1919 года.
Выявление красных агентов-ходоков иногда носило случайный характер. Так, 4 декабря 1919 года начальник КРО отдела генерал-квартирмейстера Кавказской армии полковник Чурпалев докладывал рапортом начальнику КРЧ, что некто Н. Чистяков был задержан во время переправы на правый берег Волги, у него при обыске было обнаружено удостоверение сотрудника разведки большевиков[130].
К исходу войны интенсивность работы фронтовых подразделений военной разведки Красной армии нарастала, о чем свидетельствуют регулярно поступавшие командованию красных агентурные сводки сведений[131].
В мае 1920 года работавшая в советских штабах белогвардейская агентура обращала внимание руководителей контрразведки на осведомленность красных об оперативных планах командования Русской армии. В частности, агентура сообщала о том, что большевикам стало заранее известно о намечавшейся переброске корпуса генерала Я.А. Слащева на Керченский полуостров[132]. Но выявление агентуры красных в собственных штабах для контрразведки оказалось делом трудным. Только после отъезда помощника 2-го генерал-квартирмейстера полковника Симинского в Грузию обнаружилось исчезновение шифра и ряда секретных документов. Проведенное по данному факту расследование показало, что полковник являлся агентом большевиков[133].
Осенью 1920 года контрразведчики выявили и арестовали двух красных разведчиков — полковника Скворцова и капитана Демонского, которые находились на связи с военным представителем Советской России в Грузии и передавали ему сведения о Русской армии и планах ее командования. После этого случая штабные офицеры обоснованно связывали неудачу кубанской десантной операции главным образом с деятельностью этих лиц[134].
Врангелевская контрразведка больше преуспела по обезвреживанию агентов-ходоков. «Бросая все свои свободные силы на юг, красное командование принимало одновременно меры для усиления работы своей в нашем тылу, — писал генерал П.Н. Врангель. — За последнее время вновь… усилилась работа и по военному шпионажу, руководимая регистрационным отделом («Регистродом») Кавказского фронта… Этот «Регистрод» через свои регистрационные пункты №№ 5 и 13, расположенные в Темрюке (Кубанской области) и через особые пункты («Ортчк») на побережье Таманского полуострова высылал ряд разведчиков, направляя их на Темрюк — Тамань, а затем через узкий Керченский пролив на побережье Керченского полуострова и далее в Крым и этим же путем принимал их обратно. В течение месяца в городе Керчи и в прилегающем к нему районе было арестовано шесть советских шпионов и раскрыта организованная большевиками на нашей территории «служба связи» с таманским берегом, располагавшая в Керчи и в поселке Юргаки (на Азовском море) тайными станциями, снабженными сигнальными ракетами, сферическими зеркалами для оптической сигнализации и материалами дам химического письма. У одного из этих шпионов между прочими документами было найдено также предписание «связаться с Мокроусовым» и «явка», т. е. указание, как найти сего последнего. Руководимая опытной рукой генерала Климовича работа нашей контрразведки в корне пресекала попытки противника. Неприятельские агенты неизменно попадали в наши руки, передавались военно-полевому суду и решительно карались»
