Спецназ обиды не прощает - [57]

— Ох, и страдает, — покачал головой Клейн.

— Нет, он хороший человек, я его очень уважаю, но вы же знаете его проблему. Он был алкоголиком, просто алкоголиком. Почти полная деградация личности. Но это, так сказать, осталось в прошлом. А теперь он пьет только чай. Мы ему помогли, теперь он не знает, что такое вино.

— Зато он хорошо знает, что такое коньяк, — сказал Клейн.

— Вы видели своими глазами, что он пьет коньяк?

— Не видел своими глазами, — признал Клейн, подумав. — Чуял своим носом.

— Запах — это маскировка, — улыбнулся турок. — Он давно уже не пьет, но не афиширует это. Гораздо удобнее оставаться с виду алкоголиком. Знаете, всякие изменения в человеке вызывают подозрения. Бросил пить — почему? Это настораживает и разрушает привычные связи.

— И как же вы ему помогли?

— Это отдельный разговор. Просто надо что-то дать взамен алкоголя, предложить новые ценности. Ну, представьте, что вы всю жизнь были надсмотрщиком, а потом в один прекрасный день начали помогать бывшим заключенным. У вас должна автоматически измениться вся система приоритетов, правильно? Между прочим, на это способен далеко не каждый. Мы перебрали десятки кандидатов, и Миша один смог вписаться в нашу систему реабилитации бывших заключенных. Естественно, благодаря своей терпимости, мягкости, способности выслушать собеседника. Причем, что особенно важно для нас, он ведь сам не мусульманин, а работает с мусульманским контингентом.

— Теперь понятно, откуда он набрал своих орлов, — сказал Клейн. — Реабилитировал, значит. Чем же ему так мусульмане приглянулись?

— А что в них плохого? Вера должна приносить пользу, тогда она будет распространяться быстрее. Пусть неверующие увидят, как мусульмане помогают друг другу.

— Вера должна приносить пользу? Надо запомнить, — сказал Клейн.

— Но вернемся к нашим баранам, — усмехнулся турок. — Можно ли получить распечатку прослушанных разговоров без вашего распоряжения? Например, по просьбе президента или вице-президента? И вот еще что. Системы прослушивания бывают разные, но раньше я не встречал в таких системах анализатор голоса. Кто вам дал программное обеспечение? Вы можете нас познакомить с этими людьми?

«Вот мы и перешли к делу», подумал Клейн. Перевести разговор на другую, более безопасную тему, уже не было сил. Он слишком устал говорить. Никогда еще ему не приходилось выступать так долго. И с чего бы он так разговорился? Неужели — чай?

— Почему я должен вас с ними знакомить? — спросил он.

— Вы ничего не должны. Мы просто беседуем. Как вам чай?

— Чай хорош, — сказал Клейн. — Я его недооценил. Обычно я стараюсь соблюдать технику безопасности. Есть такое правило: никогда не беседуйте с незнакомцами.

— Читал я Булгакова, читал. Но нам нет необходимости знакомиться, мы больше никогда не встретимся. Вы вернетесь в свой холдинг, займете свой кабинет и забудете, что когда-то пили чай с каким-то турком.

— Не думаю, что вы хороший предсказатель, — сказал Клейн.

— И все-таки все будет именно так. Президент обнимет своего брата, вы получите большую премию от холдинга. И скажу по секрету, еще вы получите компенсацию за причиненные волнения. И ваша служба пойдет дальше. Причем вашим лучшим другом станет Миша. Он прекрасный человек. И вы прекрасный человек. Вы делаете одно дело, у вас общие интересы, так что ваша дружба будет вполне естественной. Вместе вы многого добьетесь.

«Как уверенно он держится», отметил Клейн. А почему бы ему не держаться уверенно? Клейн у них в кармане. После того, как он раскрыл им один из важнейших секретов холдинга, у него нет иного пути — только с ними. С кем? Чего тут гадать, все равно они не скажут, кто за ними стоит. А если и скажут, то как проверить? Да и какая разница? Прокуратура или ГБ, или еще кто-то… раньше за каждым ведомством стояло государство, и все вроде служили одному хозяину, но даже тогда силовые конторы вербовали агентов среди соседей. Государства больше нет, его заменили финансовые группировки, и ни одной из них Клейн не приносил присяги. Не стоит переживать по поводу незаметного перехода в новую фирму.

Правда, эта фирма чуть не убила его. И убила его друга.

Но ведь Шалаков сказал, что его смерть не входила в их планы. Видимо, все должно было ограничиться жестким допросом и последующим наблюдением. Как это и получилось с Клейном. А Степан их планы нарушил. Если бы им было приказано убить Зубова, они застрелили бы его на лестнице без лишних разговоров.

А Рома?

Наверно, у них не было другого выхода. Ромка мог взорваться хуже Зубова. Приступ безрассудной ярости. На него иногда накатывало. Еще неизвестно, не прибил ли Ромка кого-нибудь из своих убийц. Наверняка прибил. У них просто не было другого выхода.

Сейчас Клейн нужен им хотя бы потому, что только через него они могут выйти на программистов. Потом им понадобится что-нибудь еще. Главное, начать. Итак, он возвращается в свой кабинет. Ничего не случилось. А что случилось, то забыто. Он возвращается в свою квартиру, где в ванной на веревке сохнут майки и трусы, постиранные перед отъездом… Он перевозит с собой Рену и Эльдара, и отныне стиркой будет заниматься жена… Он продолжает работать на предавшего его президента и время от времени подрабатывает на стороне. Наверно, они будут платить ему за каждую распечатку разговоров. Наверно, им нужна будет еще какая-нибудь информация. Наверно, придется посодействовать в трудоустройстве — то есть внедрить в холдинг еще какого-нибудь Шалакова. Чего уж тут гадать — придется делать все, что попросят.