Спецназ ГРУ: Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны... - [5]

Место для встречи с объектом ликвидации обычно выбирали у водоема, чтобы, как говорится, сразу концы в воду. Причем всегда стреляла Надя из «Грозы» – был такой бесшумный пистолет. На явке она доставала из сумочки свернутый лист бумаги и вручала его предателю, и пока он разворачивал его, Надежда стреляла прямо из сумочки. Ну а я страховал и уже только камни к ногам привязывал и топил.

«Ваня! Какой дурак это место выбирал?»

Любому разведчику известно, что место для явки должно быть выбрано так, чтобы в случае опасности можно было исчезнуть, как минимум, по двум путям отхода: основному и запасному.

И вот однажды, как раз после того, как у нашего руководства испортились отношения с Тито, надо нам было встретиться с югославским агентом. Он в свое время учился вместе со мной в разведшколе, и мы с ним играли в футбол в одной команде. Естественно, что знали друг друга отлично, а пароли и другие условности явки были нужны как необходимые правила игры.

В то время Тито устроил гонения на военных, которые прошли обучение в Союзе, и по-своему был прав. Ведь югослав, с которым мы должны были встретиться, был давно завербован нашей разведкой, и, конечно же, не он один.

Прибыли мы на место встречи, смотрю – путь отхода только один. Москва напланировала! Встретиться мы должны были в парке, на берегу озера, где я изображал рыболова, а прямо за моей спиной проходила единственная пешеходная дорожка. Мне это дело сразу не понравилось, но деваться некуда, надо выполнять задание. Надю с деньгами посадил в стороне, чтобы она меня видела и, если что, можно было бы ей сигнал подать. Попадаться, так уж одному. Достал удочки и делаю вид, что рыбу ловлю, а сам незаметно за пешеходной дорожкой наблюдаю.

К назначенному времени появляется мой «юг», а за ним, на некотором расстоянии, – двое полицейских. Вот когда у меня от мыслей голова в один миг опухла. Думаю: если он идет и их не видит, то это еще полбеды – сижу, как сидел, и виду не подаю. А если он их ведет?. Наблюдаю за его отражением в воде. Он, как ни в чем не бывало, приближается по дорожке, полицейские за ним. Ну, думаю, если он хоть чуть тормознет или незаметно знак подаст (что это знак полицейским, я уж соображу, как-никак в одной разведшколе учились), то я сразу ныряю и под водой глубокий вдох делаю. Способ верный: никто не откачает. Проходит он мимо, а меня от напряжения всего сводит. Проходят и полицейские, и вот тут я, в буквальном смысле, «обдулся». Чувствую, по ногам в ботинки потекло. Через некоторое время вернулся мой югослав, подсел ко мне на скамеечку: «Здравствуй! Какой дурак тебе это место для встречи выбрал? И мне в сторону не отвернуть, чтобы внимание к себе не привлечь, и тебе деться некуда». Я говорю: «Что дурак место выбирал, это ясно, но теперь у меня из-за этого большая проблема – штаны все мокрые». Он отвечает: «Это дело поправимое, сейчас мы разыграем, что мы старые знакомые, начнем обниматься, и я тебя нечаянно в воду столкну!» Так и сделали. Разделся я, сушусь. Надя подошла. Деньги мы ему передали, и все, в конце концов, прошло хорошо, но ненависти к сынкам-дилетантам, из-за которых не один разведчик сгорел, у меня прибавилось.

Мир тесен

К тому времени мы уже ликвидировали пятерых предателей и нюх у нас на опасность был волчий. Мы с Надей приехали в Австрию, где нам предстояло следующее задание. Поселились в пансионате в местечке Греминштейн, в горах недалеко от Вены, где многие наши офицеры отдыхали. Мы с Надеждой, конечно, в цивильном, и по легенде имена у нас совсем другие. И вот в день приезда сталкиваемся в приемном покое с двумя майорами-летчиками. Смотрю, а это ребята, которых я в 1942-м летать учил. Они меня тоже узнали: «Ты!» А я: «Нет, обознались». Они отошли в недоумении, и один другому говорит: «Нет, это точно он! Сейчас я тебе это докажу». Подходит ко мне снова и говорит: «Может, ты скажешь, что и на самолете никогда не летал?». А я так тихонько: «Да летал, летал. Идите в сквер и меня там ждите». Повернулись они и пошли в сквер, и тот, который подходил, говорит: «Я же говорил, что это он!». Вышел я к ним и из сквера увел к нам в номер, пообщались, повспоминали, а утром им уже уезжать надо было. Я их, конечно, предупредил, чтобы они никому ничего не рассказывали, если проблем для меня, да и для себя, не желают. Так и расстались, а через пару дней пришла для нас шестая ориентировка на устранение.

Команда «Отбой» не предусмотрена

И опять непрофессионализм руководства! Мы с Надеждой после получения задачи были как борзые, на зайца спущенные, остановить невозможно. Видимо, руководство и не предполагало, что может быть ошибка, поэтому не предусмотрело сигнал «Отбой». Вот и получился казус. Убрали мы того, кого было приказано. Да вот только пока задачу выполняли, наверху разобрались и выяснили, что не виноват этот человек и никого не предавал. А поскольку я никогда не выходил на задание по указанным руководством маршрутам, то и остановить нас не смогли.

Вызвали нас в Москву. Меня, как командира группы, пригласили на разбор в ГРУ ГШ. Сидят одни генералы, полковников два или три, и я перед ними – старший лейтенант. Ну и давай меня чихвостить за то, что мы убрали не того, кого надо, а вернее, того, кого не надо. А меня зло разобрало, что свои ошибки они на меня повесить хотят, и начал я, что называется, наглеть. Может, это и спасло.