Специальные команды Эйхмана - [6]

И теперь Серватиус попытался оспорить правдивость рассказа Коллера. Он спросил, не кажется ли всем присутствующим маловероятным то, что в свои последние дни в бункере фюрера, когда главным пунктом во всех разговорах были военные проблемы, могли еще вестись какие-то дискуссии по еврейскому вопросу. Я ответил: «Еврейский вопрос был для Гитлера основным во все времена. В своем завещании, оглашая свою последнюю волю, практически находясь на последнем издыхании, он все еще поносил евреев. Никогда не было момента, чтобы он отвлекся от главного дела своей жизни: уничтожения евреев».

Тогда Серватиус решил перейти в наступление нк другом участке. А может, генерал Коллер сам был антисемитом?

«А генерал ВВС Коллер, который был так близок к Гитлеру, он что, относился к евреям по-другому? Он чем-то отличался от Гитлера? Он был другом евреев? Я правильно вас понял?»

«Я не знаю, какие чувства испытывал Коллер, но во время беседы со мной он ясно дал понять, что рассматривал расстрел пилотов авиации союзников, людей в военной форме как отвратительное убийство».

Я добавил, подчеркнув, что даже Кальтенбруннер, который явно не относился к числу друзей евреев, согласился с Коллером в том, что «убивать людей в форме было бы неправильно».

Кроме того, Кальтенбруннер дал Коллеру свою оценку Эйхмана, которого он знал с юных лет, проведенных в Линце (Австрия), и рядом с которым он долгие годы прослужил в СС: «Как вы знаете, Эйхман очень ревностно относится к своей прерогативе и своим обязанностям осуществлять казни евреев. И если вы выступите в защиту этих летчиков и спасете их, то все равно не сможете спасти тех, кто родился евреем, имеет одного из родителей еврея или родственника еврея, в ком вообще течет еврейская кровь».

Вспоминая рассказ Коллера, воскрешая ту сцену, когда он практически сунул голову в пасть льву, осмелившись возразить Гитлеру, находясь под бомбами в его подземном бункере, я выразил свое восхищение этим человеком, заявив со свидетельского места, что Коллер совершил «очень смелый поступок, отказавшись следовать приказу Гитлера».

Но Серватиус не разделял моего восхищения: «Смелость, о которой вы говорите, была ли она на самом деле? Ведь все это происходило после сокрушительного поражения? Мог ли Коллер вести себя по-другому, разговаривая с Гитлером? Не думаете ли вы, что и здесь речь идет всего лишь о попытке после разгрома взвалить бремя ответственности на кого-то другого?»

«Но Коллер не был обвинен ни в каких преступлениях. Ему не было нужды перекладывать вину на чужие плечи».

От Коллера и Кальтенбруннера Серватиус перешел к ужасающим фактам деятельности эйнзатцгрупп (групп уничтожения), значительная часть ответственности за их деятельность лежала на Эйхмане.

Глава 2

Когда 22 июня 1941 г. Адольф Гитлер вероломно предал Иосифа Сталина и двинул свои мощные армии во главе с фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем (1881–1948; в начале Великой Отечественной войны был главнокомандующим сухопутными войсками Германии.

19 декабря 1941 г. был уволен в запас — из-за поражения немцев под Москвой. — Ред.) в Россию, за немецкими войсками следовали вездесущие эйнзатцгруппы, банды убийц, наделенных чрезвычайными полномочиями, которые всегда были готовы писать кровью на страницах истории, не заботясь о своих черных душах. Задачей эйнзатцгрупп не было оказание помощи войскам Браухича сломить сопротивление России. Их функции вообще не имели ничего общего с военными задачами рейха. На востоке с самого начала войны действовало четыре таких группы по 1000–1200 человек, и перед ними была поставлена уникальная цель: уничтожение всех людей, в чьих венах течет еврейская кровь (а также политработников — основы советской структуры власти. — Ред.).

В последние дни войны 24 командира эйнзатцгрупп были захвачены в плен. Затем их привезли в Нюрнберг и предъявили обвинение в убийстве 1 миллион безоружных мужчин, женщин и детей. Один из обвиняемых еще до начала суда совершил самоубийство. Мне довелось председательствовать на том суде. Именно благодаря тому, что мне пришлось узнать в Нюрнберге как судье и как офицеру ВМС США, меня пригласили свидетельствовать на процессе по делу Эйхмана.

Однажды я сидел среди посетителей на суде в Бейт-Хаме и слушал рассказы свидетелей, которым довелось на собственном опыте испытать все то, чему подвергались жертвы в нацистском царстве террора. Неожиданно я поймал себя на том, что стараюсь прижать поближе к ушам наушники своего радио, чтобы не пропустить ни одного слова из английского перевода, проникавшего в мое возбужденное сознание. Свидетельница, стройная седоволосая женщина средних лет, с выражением страдания на лице рассказывала, комкая носовой платок и иногда вытирая им глаза, о том, как одно из подразделений эйнзатцгруппы приехало в городок Загровский (обнаружить на картах не удалось. — Ред.) в Западной Белоруссии, где она проживала.

Рано утром ее разбудили звуки проносившихся мимо ее дома галопом лошадей. Она увидела, как офицеры СС направились к синагоге, выбили двери и превратили ее в конюшню. После этого эсэсовцы приказали ей и соседям с вещами собраться на площади возле рынка. Туда направились 500 еврейских семей.