Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939–1945 - [52]

«Мы должны заботиться о своих подчиненных».

«И вы их очень жалели?»

«Да. Психике этих людей (солдат) пришлось многое испытать».

Таким образом, к самим убийствам здесь примешивалась преступная наглость. Жертва рисовалась как нечто нечеловеческое, а палачей следовало жалеть. У человека отнимали все, включая и саму жизнь, но пострадавшим считался сам грабитель и убийца. Для этих людей «человеческая жизнь не так ценна, как для нас». Таким образом, Блобель утверждал моральное превосходство убийцы над теми, кого он безжалостно и аморально уничтожал. «Наши солдаты, которым приходилось участвовать в казнях, больше страдали от нервного истощения, чем те, кого они должны были расстреливать».

Хорошо познакомившись с этим некромантом-титаном, все мысли которого были наполнены кровью и могилами, было легко понять, почему подсудимый Ойген Штеймль, которому приходилось служить с Блобелем в одной эйнзатцгруппе, когда его попросили дать характеристики своим знакомым, отозвался о Блобеле так: «Кровожадный, грубый, без внутренних запретов, не пользующийся популярностью».

Если что-то и стоило запомнить об этом человеке, то именно такое определение, данное ему коллегой по службе. Но Блобель отнюдь не считал себя худшим человеком на этой земле. В последние дни войны, когда он знал, что ему предстоит плен и суд за его преступления, он направил всю злость на своего партнера в совместных выпивках Эйхмана, которого он обвинял в постыдном отречении от всего того, чему он посвятил свою жизнь. Даже оказавшись в сточной канаве полного морального разложения, Блобель принял решение хоть немного подняться над Эйхманом. В обстановке, когда армии нацистов сдавались в плен, а отдельные группы пытались уйти от преследования наступавших союзников (в последние дни войны немецкие войсковые формирования, воевавшие на Восточном фронте, пытались прорваться на запад, чтобы сдаться в плен союзным войскам, а не Красной армии. – Ред.), Эйхман и Блобель случайно наткнулись друг на друга в штабе Кальтенбруннера в Зальцбурге. Эйхман, поприветствовав приятеля, принялся горячо убеждать Блобеля в том, что они должны были всеми силами попытаться спастись. Блобель попросту проигнорировал его и пошел своей дорогой один – к неминуемому плену и неминуемой петле виселицы.

Глава 12

Изящный и опрятный бригадефюрер СС Эрих Науман предстал перед судом в коротком форменном кителе желто-зеленого цвета. У него были правильные черты лица, он обладал прекрасной военной выправкой. Наверное, Науман должен был производить сильное впечатление, когда в мундире генерала СС, сияющих сапогах, со сверкающим кортиком на боку вел колонны к местам исполнения казней во славу Адольфа Гитлера и во имя очищения мира арийцев (от неарийцев).

Из русского города Смоленска в России он отсылал в адрес Эйхмана донесения, в одном из которых отмечалось, что в ноябре 1941 г. эйнзатцгруппой В было убито 17 256 евреев, в том числе 16 детей в детском саду. В другом рапорте указывалось, что в период с 6 по 30 марта 1942 г. было казнено несколько тысяч военнопленных. Несмотря на то что некоторые казни были отмечены как мера наказания за «воровство», «преднамеренное убийство», «акт саботажа» или «шпионаж», большинство казненных указывались просто как «евреи», «цыгане» или «члены коммунистической партии». Науман признал, что в распоряжении его эйнзатцгруппы было два или три газовых фургона (газвагена), которые применялись при «массовом уничтожении людей».

Здесь следует несколько отвлечься, чтобы коснуться вопроса об управлении и контроле со стороны Эйхмана за деятельностью эйнзатцгрупп, как это виделось на примере группы Наумана. На процессе над Эйхманом я упоминал о том, что начальник VI группы РСХА Шелленберг привлекался к работам в рамках операции «Цеппелин». (Массовая подготовка и заброска в советский тыл диверсантов и шпионов из бывших советских военнослужащих, попавших в немецкий плен. Осуществлялась с начала 1942 г. – Ред.) Некоторых из этих шпионов позже казнили сами немцы силами, в частности, солдат эйнзатцгруппы В под руководством генерала Наумана. Я указал, что Шелленберг работал во взаимодействии с AMT IV (гестапо), и отчасти из чувства долга, отчасти из корпоративной солидарности двух коллег из одного ведомства Шелленберг установил контакт с руководителем подгруппы IV В4 гестапо Эйхманом.

По этой причине, а также в связи с тем, что во время отсутствия Мюллера он выполнял обязанности последнего, Шелленберг знал все подробности деятельности Эйхмана. На Нюрнбергском процессе Шелленберг рассказал мне, а я засвидетельствовал этот рассказ на судебном процессе в Иерусалиме, что «Эйхман как шеф той части структуры РСХА, что занималась еврейским вопросом, направлял и контролировал операции эйнзатцгрупп по истреблению евреев».

Наумана, как и Брауне или Отта, можно было отнести к той части группы обвиняемых, которая избрала принцип защиты «я ничем не выделялся среди остальных, выполняя приказы сверху». Когда Науман занял отведенное ему место, чтобы дать показания в свою защиту, я спросил его, действительно ли он полагает, что для того, чтобы выиграть войну, было необходимо убить сотни тысяч беззащитных людей, в том числе женщин и детей, он, не задумываясь, ответил утвердительно.