Специалист по джунглям - [93]

— Теперь в любую минуту, — пробормотал Вандерлинг. — В любую минуту… — Пуля со свистом ударилась в бетон в нескольких дюймах от его головы, один из героинщиков позади вскрикнул, когда она рикошетом угодила в него. «Где, черт подери, наши люди? — дивился Фрейден. — Сколько можно тянуть волынку?»

Поднялся страшный рев, рев, который был слышен и за массированным огнем. Направление стрельбы вроде бы изменилось; пули больше не свистели над головой, и казалось, что огонь сконцентрировался на чем-то, находящемся точно внизу. Тыквы больше не падали; они ликующе кричали.

Фрейден осторожно встал и посмотрел на Арену.

Крепления больших ворот Арены были сорваны. Весь ближний к нему край Арены покрылся сплошным потоком людей в зеленых набедренных и головных повязках, солдат Народной Армии, вливавшихся на Арену, стрелявших на ходу из своих винтовок, — необоримый прилив людей, волной вздымающийся над Ареной по направлению к тому концу стадиона, где стоял Павильон, смывающий кресты ряд за рядом одним только весом своих тел, наступающих вперед, прижимающий оказавшихся на его пути Киллеров и Животных к дальней стороне Арены.

И они продолжали прибывать, лились в плотной давке через ворота, и через мгновение Арена была наполовину заполнена ими. Еще одна волна, еще, и еще, и еще, двадцать тысяч человек заполнили всю Арену, стреляя вверх, на трибуны Киллеров, — стена за стеной смертоносного свинца.

Животные на трибунах пели слова, дико, пронзительно, но теперь это была новая литания, их литания:

— БАРТБАРТБАРТБАРТ!

Киллеры на трибунах все еще были на ногах и стреляли вниз, залп за залпом, даже когда пули впивались в них. Вся первая линия партизан, тысячи человек, полегла. Но остальные продолжали стрелять. Это не было сражением; это было обоюдной бойней. Две сплошные стены Киллеров и партизан, стреляющих в упор, лишенные малейшего подобия укрытия, удерживались на своих позициях и избивали друг друга, скашивали целые ряды, обмениваясь потрясающе длинными и затяжными очередями. Но исход бойни не вызывал никаких сомнений. Киллеры и партизаны падали тысячами, но на место каждого упавшего партизана врывались на Арену через разбитые ворота трое новых — нескончаемым потоком людей.

В Павильоне поднялась безумная паника, когда тысячи Братьев, женщин, рабов кинулись к единственному выходу все сразу. Павильон стал царапающимся, лягающимся, раздувшимся месивом кричащих, перепуганных человеческих существ; дикая собачья свалка у выхода не позволяла спастись никому из этого затягивающегося, задыхающегося узла борющихся тел, который запечатлел гибель Братства Боли.

К этому моменту, под грозным огнем, лившимся на них с трибун Киллеров, героиновые головы среди партизан установили внизу некоторое подобие порядка, и тысячи сангриан начали стрелять прямо в Павильон — залп за залпом.

Каждую секунду сотни партизан падали, сраженные пулями, но армия по-прежнему врывалась на Арену массивным напором вооруженных людей, яростно стреляющих в забитый до отказа Павильон. Теперь все они стреляли в Павильон, тысячи пуль в секунду со свистом рассекали воздух.

Тела взлетали в воздух, как бьющаяся рыба, разрывались на части в брызгах крови, когда пули, волна за волной, впивались в них; беспощадные свинцовые кулаки на сверхзвуковой скорости обрушивались на плоть, дерево, бетон. Воздух над Павильоном стал водоворотом летящих бетонных осколков, деревянных щепок, частиц костей, кровавых кусков мяса. Через какие-то секунды Павильон превратился в сваленную помойную груду искалеченных тел, разбитых столов, глиняных черепков. Даже когда непрерывный, неслабеющий дождь пуль раздирал их в клочья, Братья и их вассалы дрались друг с другом, убивая собственных товарищей в бесплодном бою за блокированный телами выход. Братство Боли умирало так же, как и жило, царапающимся кровожадным клубком человеческих тварей.

Все кончилось в считанные минуты. Павильон стал обширной скотобойней, горой падали — раздробленных тел, расколотого бетона, расщепленного дерева; и все это покрыто густой патиной уже сворачивающейся, сияющей красной крови. Там и здесь дергалось полуживое существо, разбрызгивая красные капельки, но его быстро распластывал по полу град пуль.

Фрейден давился, даже когда осознал, что все кончено, что каждый Брат на планете мертв, что теперь планета его…

Потом он увидел фигуру, одинокую тучную фигуру, двигающуюся по Павильону, переползая, подобно крабу, на брюхе от одного раздробленного тела к другому, плавая в крови, используя трупы как прикрытие, зигзагами продвигаясь к выходу.

Это был Моро. Моро, с лицом, превратившимся в маску кровоточащего мяса; ручьи крови непрерывно струились из-под его изодранной в лохмотья черной мантии.

Моро выполз из-за очередного тела, и пуля попала ему в плечо. Он слегка приподнялся от боли, и новые пули вонзились в него. Он вскрикнул; крик его затерялся в треске винтовок; потом он в муке поднял руки. Десятки пуль пробарабанили по его незащищенным рукам; чудовищный расстрел, подталкивающий Пророка вверх и назад, как палец, пощелкивающий по карте, выставил под огонь его спину.