Спастись от опасных мужчин - [111]

Он запустил мотор, и мы выехали на дорогу. Крючок был закинут.

На следующий день, когда я увидела его после работы, он пребывал в отличном расположении духа – он улыбнулся и поцеловал меня.

– Давай сделаем это, – сказал он.

– Ты уверен? У тебя не будет неприятностей?

– Давай поедем. Это будет здорово. Ну пропущу один день. Подумаешь…

Я взяла его за руку:

– Машину поведу я.

* * *

Мы поехали на восток по федеральной автостраде 80, проехали через Сакраменто, после чего дорога стала почти свободной. Если бы остались на этой автостраде и проехали еще 3000 миль, то оказались бы где-нибудь в Нью-Джерси. Мы приблизились к горному хребту Сьерра-Невада, и дорога серпантином пошла по горам, приближаясь к перевалу Доннера, печально известному имевшим там место зимой 1846 года массовым каннибализмом. Дорога пошла круто вверх, затем круто вниз по поросшим лесом горам в направлении озера Тахо. Мы оставались на автостраде 80 и когда дорога вновь пошла по равнине, а затем углубились в Невадскую пустыню, где в темноте рос только низкорослый кустарник.

– Ты что-то притихла, – сказал он. – Все в порядке?

– Думаю, да.

– Ты нервничаешь?

Я посмотрела на него:

– Точно не знаю.

– Это ведь не из-за меня?

– Могу ли я задать тебе один вопрос?

– Само собой.

– Книжки комиксов. Почему они так тебе нравятся? Что тебя так в них увлекло?

Он на секунду задумался.

– Думаю, когда я был ребенком, они казались мне жутко интересными. Куда более интересными, чем реальная жизнь. Реальная жизнь представлялась мне скучной. – Он снова задумался. – Теперь я вижу в них иное. Они рассказывают о возможностях. О том, что случиться может все что угодно. О том, что возможно все. Их персонажи всегда могут оказаться на следующей странице, в следующем выпуске, в какую бы передрягу они ни попали.

Я кивнула.

– А как насчет тебя, Эш?

Я пожала плечами:

– Даже не знаю, что мне в них нравится.

* * *

Когда я наконец свернула с федеральной автострады 80, было уже девять часов вечера и чернильно-черное небо пустыни было полным-полно звезд. А еще на нем, как кривая турецкая сабля, блестел узкий месяц. Нас окружал бесплодный пустынный ландшафт.

– Они живут далековато, – сказал он. Тон его был небрежен, но в нем определенно сквозила нервозность. – Ты же не сбилась с пути, верно?

– Нет, не сбилась.

– И мы уже почти на месте?

Я кивнула:

– Да, мы почти на месте.

Я свернула на другую дорогу, немощеную и такую узкую, что, если бы нам навстречу попалась другая машина, мне пришлось бы съехать в сторону и остановиться. «Форд» подпрыгивал на ухабах, по его ходовой части звонко стучал вылетающий из-под колес гравий.

– Ты, кажется, говорила, что это дом для тех, кто приезжает, чтобы покататься на горных лыжах, – неуверенно сказал он. – Тогда где же горы?

– Они не могли позволить себе купить дом у озера Тахо. Так что они выбрали местечко подальше.

– А-а-а…

Мы ехали все дальше и дальше. Я покрутила ручку настройки радиоприемника, быстро переходя от одной радиостанции к другой, ища какую-нибудь музыку. Наконец зазвучала какая-то песня в стиле кантри, ее пел баритон на фоне атмосферных помех.

– Где мы, Эшли? – снова спросил он.

Нигде не было видно ни домов, ни машин. За ветровым стеклом царила непроглядная тьма, освещаемая только фарами, звездами и желтым, как расплавленное свечное сало, светом месяца.

У узкого съезда я сбросила скорость и свернула на него.

Мы совсем съехали с дороги, подпрыгнув на грунтовых колеях.

Он больше не пытался скрывать свою нервозность:

– Эшли! Где мы?! Здесь же вообще нет домов.

– Мы почти на месте, – повторила я.

Трясясь на ухабах, мы проехали еще пятьдесят ярдов.

Я остановила машину.

Впереди фары образовывали два одинаковых световых круга, в которых виднелись заросли низких кустов.

– Эшли, это что, розыгрыш? Давай просто вернемся домой. Перестань! Это была неудачная шутка!

Я посмотрела на Стоуна.

– Теперь уже слишком поздно. Слишком поздно, чтобы вернуться назад. Пошли. Я покажу тебе, где мы находимся.

Он начал было что-то говорить, но я уже выходила из машины. Фары я оставила включенными. Немного поколебавшись, он тоже вылез из пикапа и подошел ко мне. Мы стояли в световых пятнах от фар, глядя на пустынный ландшафт. Кустарники и низкорослые кактусы отбрасывали на землю причудливые тени.

– Эшли, что это?

Я посмотрела Стоуну прямо в лицо:

– Те неприятности, о которых ты говорил, из-за которых ты не мог покинуть штат. Ты никогда не рассказывал мне, что это за неприятности, что именно произошло.

Его лицо побледнело в ярком свете фар:

– О чем ты говоришь?

– Что именно ты совершил? Что такого ты сделал, что тебе запрещено пересекать границы штата?

Он вздрогнул, как будто я ударила его.

– Ничего. Просто одну глупость. И это было давно, – пробормотал он.

– Ты не хочешь мне об этом рассказать?

– Я не хочу об этом говорить. Я просто хочу домой, Эшли. Мне холодно. Я хочу есть. Я не знаю, где мы сейчас. Мне надо домой.

– Быть может, меня зовут не Эшли.

Он уставился на меня:

– О чем ты говоришь?

Теперь, когда это наконец случилось, я не понимала, что именно чувствую. Однако чего-то не хватало. Не хватало торжества, радости победы, которые, как я всегда себе представляла, я буду испытывать в этот момент. Их просто не было. Вместо них я чувствовала опустошенность. В моей душе царила такая же пустота, как в этой пустыне, поросшей кустарником и покрытой тенями.