Спасти Сталина - [21]

Коротышка тоскливо посмотрел на свою рану. Пётр подошёл к первому попавшемуся мешку и снял с него верёвку.

– На перетяни, а то кровью изойдёшь! – сказал он.

Коротышка торопливо схватил её и попытался перетянуть себе руку повыше локтя, но у него это плохо получалось. Пётр посмотрел, как тот мучается и забрал верёвку.

– Давай перетяну! А то еще загнёшься раньше времени, а мне тебя в управу нужно отвести.

– А может ты меня отпустишь? – с надеждой просил Коротышка.

– С какого такого перепугу я тебя отпускать должен? Мне нужно, чтобы ты для начала вывел меня из подземелья!

– Лады, выведу, но ты потом меня отпусти? У меня мамка больная, сестра голодная. Отпустишь, да? – продолжал торговаться Коротышка, иногда кривясь от боли.

Пётр поднял с пола свою фуражку, отряхнул запылившийся верх, затем одел её и стволом маузера приподнял к верху козырёк.

– Отпустить, говоришь? А сколько на твоих руках кровинушки, поганец? Не мерял?

Коротышка уныло опустил голову.

– А за явку с повинной срок скостишь, начальник? – снова с надеждой спросил он.

– Так это ж я тебя на пушку взял! Какая, к чертям собачим, явка с повинной?

– А если я что-то дельное расскажу? —спросил Коротышка, тоскливо глядя на Ржавого, который лежал недалеко от него с дыркой между глаз.

– Вот это уже другой коленкор, гражданин арестованный! Пойдём со мной в управу. Там и поговорим. Заодно медики твою рану осмотрят. А пока найди пустой мешок и собери всё оружие. Но не балуй! Увижу, что замышляешь что негодное, не обессудь – продырявлю тебе в каком-нибудь самом непотребном месте.

Пётр ухмыльнулся, а ожог лица сделал своё дело. Улыбка получилась весьма зловещей, а опер прекрасно знал эту особенность своего лица. После этого Коротышка выполнял все его приказы беспрекословно.

Когда он появился вместе с Коротышкой посреди ночи в управлении, Иван Михайлович не спал. Он составлял пазлы из обрывков разных событий, пытаясь свести их в одну, более-менее правдоподобную картину. После вежливого стука открылась дверь его кабинета и на пороге появился Пётр. Он подталкивал впереди себя Коротышку. Руки у того были связаны той же самой верёвкой, которой совсем недавно был связан он сам. Пётр нёс мешок, доверху набитый оружием. Тяжёлый, конечно, но слава Богу силой он обижен не был с самого детства.

– Что это за представление Петра народу? – спросил начальник убойного отдела, удивлённо разглядывая вошедших. – Где ты был? Я же тебя с утра посылал лишь лавку в Гостином Дворе проверить.

– Принимайте улов, Иван Михайлович. Один из участников банды «Чёрный Ворон» по прозвищу Коротышка. Это оружие банды, а сами бандиты остались мёртвые в своём логове. Но каюсь, Иван Михайлович, упустил я их главаря, который по кличке Ташкент. Ушёл он от меня, гад! Может как раз на счету этих самых «Воронов» и вчерашнее убийство директора продовольственной базы числится.

– А сколько человек в банде-то было?

– Шестеро, вместе их с главарём.

– И ты их всех в одиночку уложил? – удивлённо спросил начальник убойного. – Ну, ты, разведка, даёшь! Не плохо бойцов наших на фронте готовили!

На этот вопрос Пётр не ответил, а лишь покосился на Коротышку и с сожалением произнёс:

– Главаря я всё-таки упустил, Иван Михайлович!

– Ты в одиночку целую банду разгромил! Герой, ну а главаря ихнего мы непременно с тобой ещё возьмём! Слово тебе даю – поймаем и точка! Товарищ Сталин нам приказал покончить с бандитизмом в самые короткие сроки! Так что, кровь из носу, но мы просто обязаны выполнить его приказ! Это как на фронте. Только наш враг – невидимый и от того бороться с ним значительно сложнее, чем идти в штыковую атаку, где ты ясно видишь: кто твой враг, а кто – нет.

Глава 5. Невидимый враг

– Так говоришь, это был твой сосед, Венька, – задумчиво произнёс начальник убойного.

– Так точно, Иван Михайлович, он самый, – подтвердил Пётр.

– Хорошо гнида замаскировался. Днём, значит, образцовый производственник, а по ночам, значит, – бандитская сволочь. И ничего ты за своим соседом такого, особенного всё это время не замечал?

Чеканя каждое слово, словно отливая чугунные чушки, спросил начальник и пристально посмотрел на подчинённого. Пётр отрицательно покачал головой.

– Посылал я нашего человека на Невский судостроительный завод. Этот бандит там разнорабочим числился. Вроде как, никаких нареканий к нему. На работу не опаздывает, план выполняет. В общем, ничего такого, чтобы зацепиться. Правда, на фронте не был. Какая-то болезнь у него аккурат в самом начале войны обнаружилась. Вот и не взяли его на фронт. Всю войну в Ташкенте, вместе со своей семьёй в эвакуацию отсидел. На обыск его комната я тебя из этических соображений не посылал, но там тоже ничего наши ребята не обнаружили. Или, может, когда он от тебя ушёл, то всё-таки успел заскочить домой? Забрал все улики и уничтожил их? Его жена и дети, естественно, молчат, а престарелая мать парализована и не может говорить. Дочь твоя утверждает, что в ту ночь спала и ничего не слышала. Не исключаю, конечно, такого варианта. Комната, где она спит в самом конце длинного коридора находится. Можно и не услышать, если дверь осторожно открывать. Кстати, ты говорил, что, когда вчера спускался по лестнице, то встретил своего соседа с двумя дорожными мешками. Так вот, их мы у него в комнате тоже не нашли. Вот такие вот сыроватые пироги у нас с тобой получаются, Пётр. Вроде и есть бандит, а улик на него серьёзных у нас нет. В нашей картотеке такой тоже не числится. Ты и пойманный тобой Коротышка единственные пока свидетели.