Спасительный свет - [8]

– Я хочу… – сказала Энни.

– Женщину, – простонал Роджер.

– Пива, – сказал Джим.

– Чтобы меня уложили в постель, – сказал Билл предусмотрительно.

– Тебя, – сказал Алек, удивляя самого себя. Энни взяла кроваво-красный рубин из своей горстки и потянулась вперед, чтоб положить его в рот Алеку.

– Я хочу, чтобы меня держали, – сказала она, и в ее глазах застыл вопрос.

Ты готов к этому? – спрашивали ее глаза. – Потому что я не хочу, чтобы меня брали слегка.

Уже лежа в постели этой ночью, он понял, что она имела в виду. Ей казалось, что она никак не может достаточно приблизиться к нему.

– Я могу любить мужчину безногого или безмозглого, или бессердечного, – сказала она. – Но я никогда не смогу полюбить мужчину, у которого нет рук.

Она переехала к нему, отказавшись от идеи путешествия на попутках по побережью. Это выглядело так, как будто она нашла его и нисколько не сомневалась, что будет с ним всегда. Обсуждению это не подлежало. Ей нравилось, что он учился на ветеринара, и она сможет приносить ему раненых животных, чтобы он их лечил. Чайки со сломанными крыльями, тощие кошки с поврежденными лапами или порванными ушами. За неделю Энни находила столько больных животных, сколько обычный человек не встречал за всю свою жизнь. Она не искала их специально, но все же они попадались ей постоянно. Позже он понял: их тянуло к ней потому, что она была одной из них. Ее раны не были телесными. Нет, тут все обстояло благополучно. Ее боль таилась внутри, и за лето он понял – она хотела, чтобы он вернул ей утраченную целостность натуры, в этом была его задача.

Сейчас в этом темном густом воздухе он с мучительным напряжением считал секунды, разделявшие вспышки маяка. Двадцать лет прошло с той первой ночи. Двадцать упоительных лет до этого последнего года. До той рождественской ночи пять месяцев назад. Он приходил сюда три, может быть, четыре раза в неделю, потому что более, чем какое-либо другое, это место напоминало ему об Энни. Дело было не только в том спокойствии, которое он здесь ощущал, просто здесь он был ближе к ней. Настолько близко, насколько это возможно…

У него за спиной что-то хрустнуло. Алек обернулся, прислушиваясь. Может быть, это дикий мустанг – из тех, которые бродят по берегам Кисс-Ривер? Нет. Он слышал твердые шаги: кто-то шел со стороны дороги через поле. Алек пристально вглядывался в темноту, ожидая очередной вспышки света.

– Папа?

Луч поймал темные волосы и красную футболку его сына. Должно быть, Клей пришел за ним следом. Он пересек полоску песка и остановился рядом с отцом. Ему было семнадцать лет, и за последний год он стал ростом с Алека. Алек все еще не мог привыкнуть к тому, что их глаза на одном уровне.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Клей.

– Просто смотрю на свет маяка.

Маяк повернулся один раз, затем второй, прежде чем Клей заговорил снова.

– Это сюда ты приходишь по вечерам? – спросил он мягко. Он и Лейси переходили на этот осторожный тон, разговаривая с отцом.

– Это место напоминает мне о твоей матери, – сказал Алек.

Клей помолчал еще минуту.

– Почему ты не идешь домой? Мы можем посмотреть кино или еще что-нибудь придумать.

Сегодня была суббота, и Клей через две недели заканчивал среднюю школу. Наверняка у него было чем заняться вместо того, чтобы смотреть фильмы с отцом. При следующей вспышке света Алеку показалось, что в глазах Клея он увидел страх. Он положил руку на плечо сына.

– Со мной все в порядке, Клей. Можешь идти. Наверное, у тебя есть планы на сегодняшний вечер?

Клей колебался.

– Ну, ладно. Я буду у Терри.

– Хорошо.

Алек прислушивался к шагам Клея, возвращавшегося обратно. Он слушал до тех пор, пока не стихли все звуки, кроме шума волн, разбивавшихся о берег. Затем он сел на песок, положив локти на согнутые колени, и уставился на маленький желтый огонек на темном горизонте.

– Помнишь, Энни, тот вечер, когда мы с тобой увидели горящий корабль? – он говорил вслух, но его голос звучал, как шелест.

Это было так давно – лет десять назад или больше. Они сидели как раз там, где он сидел сейчас, и, возможно, занимались любовью или только собирались, и вдруг увидели на горизонте золотой светящийся шар, выстреливавший в небо желтыми зенитками и пускавший по воде мерцающие волны жидкого огня.

Дом смотрительницы, темный и непроницаемый, был заперт, Мери Пур уже спала, поэтому Алек поехал на шоссе, чтобы позвонить из автомата в береговую охрану. Ему сказали, что они уже на месте. Все покинули корабль, и никто не пострадал. Но вернувшись к Энни, он увидел, что она плачет, придумав себе собственный сценарий. Она сказала ему, что на борту были дети и старики, слишком слабые, чтобы спастись самостоятельно. Он успокоил ее, рассказав, как все было на самом деле, но прошло довольно много времени, прежде чем она смогла выкинуть из головы свое видение катастрофы. Они наблюдали, как огонь догорел, и от него осталось только черное, грязное пятно дыма в ночном небе.

Еще прошлым летом они занимались любовью на этом пляже. В сумерки парк закрывался, но за много лет им ни разу не приходило в голову, что цепь поперек дороги предназначалась и для них тоже. Никто никогда их не беспокоил, ни разу, хотя все эти годы, за исключением двух последних, поблизости спала Мери.