Спаситель мира - [245]

Я медленно кивнул.

– Конечно, искоренить все зло в мире никогда не удастся, но то, что Роберт де Монтгомери окончательно сошел с круга, уже чертовский шаг вперед!

– Что касается меня, это посещение обозначило конец пройденного пути, вот что главное. Я покончил с Робертом де Монтгомери, как покончил практически со всем, что относится к моей прошлой жизни.

– Никакой армии, никакой иерархии, никакой абсурдной дисциплины, никаких приказов…

– Да, но и намного больше того. Сейчас мне надо придать новый смысл своему существованию. Я больше не желаю знать чудовищного – но такого реального – упоения боем и войной. Передо мной открывается новая дорога, совершенно неизведанная и полная неожиданностей. Мой горизонт расширился, и кто знает, какие загадки ждут меня на этой планете?

Продолжая говорить, Танкред встал на колени перед очагом и подул, надеясь оживить огонь. Напрасный труд.

– Я все еще страдаю из-за смерти Клоринды, – сказал он, повернувшись ко мне лицом; в сумерках в его глазах отражались умирающие угли. – Я страдаю от этого каждый день, каждый час, каждую минуту. И все же я знаю, что в конце концов обрету покой, пусть мне неизвестно, через сколько времени это случится.

Я удивился, что он проявляет такую отстраненность. Не уверен, что в подобных обстоятельствах сам я оказался бы на это способен. Не вставая с колен, он придвинулся ко мне.

– В последние ночи со мной произошло нечто необычайное. Я видел ее во сне!

– Но… – осторожно начал я. – Не вижу ничего удивительного…

– Это был не простой сон, нет. Нечто совсем другое. Намного сильнее, почти как если бы она действительно пришла ко мне.

Он сокрушенно покачал головой.

– Конечно, это звучит глупо. Сон есть сон, и все тут. Но я невольно вспоминаю слова Юс’сура. Никогда не теряй надежду…

Я не понимал, куда он клонит.

– Что ты хочешь сказать?

– Не знаю. Может, эта Долина-хранящих-камней действительно какое-то особое место? Может, она не просто кладбище чуть священнее других?

Я всегда настороженно относился к концепциям, в которых чувствовался некоторый перебор с мистикой. Однако в данный момент мой друг, кажется, и впрямь верил, что там произошло нечто необычайное, и я ни в коем случае не хотел выказывать бессмысленный скептицизм. В конце концов, нам предстояло еще многое узнать о мире атамидов.

– Я не знаю, как описать это и не выглядеть пустым фантазером. И я знаю, что ты сейчас так и думаешь…

– Нет-нет, ничего подобного…

– Брось, посмотрел бы ты на себя, я же тебя знаю, и не вздумай отнекиваться! И все равно, поверь, она была там. Мы не разговаривали, вообще никак не общались, но она там была. Проснувшись, я почувствовал себя лучше. Лучше, чем чувствовал себя очень долгое время. Как будто с меня сняли огромный груз.

– Только это и важно. Что бы ни произошло в той долине, самое главное – что ты ожил.

– Ты прав. Теперь я чувствую, что могу быть счастлив.

Я долго еще буду вспоминать эти слова – за их внешней простотой скрывалась глубокая истина. Слишком много людей, и, не исключено, я сам в их числе, ждут, что счастье само свалится на них, и даже не думают искать его. А я вот искренне убежден, что если не решить, что можешь быть счастлив, то мало шансов когда-либо им стать. Я медленно поднялся. Хрустнули мои суставы.

– Уже поздно, Танкред. Дам тебе отдохнуть, я же знаю, что вы уходите на рассвете.

Он тоже встал.

– Мы столько всего наслушались о прощаниях, верно? – немного скованно улыбнулся он. – А когда приходит время, не знаешь, как взяться за дело.

Я хотел ответить, но почувствовал, что у меня сжалось горло. Ни слова не выдавить. Тогда я взял его за руки, сохраняя неловкую дистанцию, но он высвободился и просто прижал меня к себе. Прижал крепко, без той сдержанности, которой прикрываются мужчины в таких случаях. На секунду я замер от удивления, потом ответил таким же крепким объятием. Учитывая разницу в росте, я подумал, что наверняка выгляжу смешно, как маленький ребенок, которого приласкал отец, и в обычной ситуации этой мысли было бы достаточно, чтобы испортить момент. Но сейчас, обнимая настоящего друга, я испытал лишь искреннюю радость.

– Я пережил тяжелые времена, – хриплым от волнения голосом проговорил Танкред, – но я счастлив, что прошел через них вместе с тобой. Хочу, чтобы ты знал: я очень горд быть твоим другом.

Прозвучало немного чересчур торжественно. Как я уже заметил, он всегда был неуклюж. Однако ему по крайней мере удалось сказать хоть что-то, а вот я безнадежно онемел. Танкред умудрился найти человека, еще более неловкого в области человеческого общения, чем он сам. Он отпустил меня и отступил в сторону, открыв фетровый полог выхода. Не знаю, позволил ли ему сумрак увидеть мои слезы.

– И последнее, – бросил он мне вслед, когда я уже выходил. – Моя роль в этой истории часто выводила меня на авансцену. Для многих я тот, кто восстал и сказал «нет», тот, кто поставил НХИ на колени.

Он выдержал паузу.

– Но в конечном счете двигателем всего этого был ты. Без тебя, Альберик, ничего бы не было.

Я в последний раз покачал головой и ушел в ночь.

Пробираясь между внушительными каменными глыбами, очертания которых едва вырисовывались в слабом свете моего фонарика, я уже дошел до последней части дороги, ведущей от атамидской стоянки к пещерам, когда вокруг меня начали медленно скапливаться зеленые фосфоресцирующие, светящиеся точки. Мало-помалу их свет стал набирать силу, и через минуту я понял, что на моем пути возникло облако «светлячков центаврийских». Их часто видят рядом с пещерами, но никогда в столь поздний час.