Спаситель и сын. Сезон 5 - [11]

– Настоящий рай. – И прибавила через несколько секунд, открыв глаза: – Это бабушкин сад, когда мне было шесть лет.

«Много ли детям нужно? – вздохнул Спаситель, закрывая за Марго дверь. – Небольшой садик в пригороде и дружные родители».

Вечером, обведя взглядом компанию, сидящую за столом, Спаситель подумал, что его ребят, наверное, можно считать благополучными. Лазарь уже подросток, красивый, с золотистой кожей, удлиненными глазами. Может быть, слегка меланхоличный. Поль пошел в мать, завораживающий блондин. И пока не хочет взрослеть. Алиса занята очередным прыщом. Габен, скорее всего, опять лентяйничал целый день. В целом они чувствуют себя неплохо. А как профессиональный психотерапевт он знает, что неплохо – это уже очень хорошо.

– У меня для вас сюрприз! – объявила Луиза, входя с супницей. – Я сварила тыквенный суп.

Спаситель вдруг увидел Луизу в золотом сиянии, она была как на иконе, и его озарило: она беременна! Жово встал и подвинул Луизе стул, усадив ее с галантностью старинного рыцаря, словно и его посетило озарение. Вот только почему Луиза ничего ему не сказала?

– Спаситель…

Было около одиннадцати, они уже погасили в спальне свет.

– Что?

– Я жду ребенка.

Он еще нежнее прижал ее к себе.

– Это чудесно.

– Ты догадался?

– Подсказал тыквенный суп.

– Решил, что это каприз беременной женщины?

– Нет. На тебя снизошла благодать, и ты явилась мадонной с супницей в руках.

– Ты не знаешь самого интересного. Срок уже восемь недель.

– Два месяца!

– Да, последние месячные были «фальшивыми», то есть они как бы были, но я была уже беременна. Это часто случается, так мне сказала гинеколог.

– Два месяца! – повторил Спаситель. – Надо же! Значит, оглянуться не успеешь…

– Я поговорю с Алисой и Полем. А ты возьмешь на себя всех остальных?

– Прямо сейчас? А подождать немного можно?

– Подождать чего?

Спаситель не ответил. Не трубят вслух о своей удаче, не называют имени ребенка, когда его ждут, не покупают кроватку, пока он не родится, – он был суеверным.

* * *

На следующий день, в среду, как всегда, были уроки месье Козловского.

Месье Козловский и в глубокой старости будет казаться юношей, а сейчас ему всего-то навсего около сорока: рост метр шестьдесят девять, легкий, как перышко, с едва заметной проседью в светлых волосах и удивленными васильками глаз. Одежду он любит такую, чтобы подчеркивала его стройность и гибкость, все у него в обтяжку: узкие брюки, приталенная рубашка, короткий элегантный пиджак. Как только урок начался, Алиса оперлась подбородком на руку и, не слыша ни единого слова учителя, любовалась его движениями. А Козловский, объясняя что-то классу, повернулся ко всем спиной и писал на доске. Голый мужчина напугал бы Алису, изысканный Козловский пробуждал мечтательность.

– Во время классного часа, – сказал он, обернувшись, – мы вернемся к обсуждению новых школьных правил. Инспектор просил, чтобы каждый из вас лично их подписал.

Марина свирепо взглянула на Алису: «Мы этого не допустим!»

– Пусть засунет эти правила известно куда, – жестко объявила она на перемене.

– Скажи ему о кроссовках, – напомнила Алиса.

– Да! Никто не будет диктовать, как мне одеваться!

Сельма перечитала правила и обратила внимание на пункт: «Лица мужского пола обязаны носить брюки не слишком широкие и не слишком узкие».

Все девчонки, кроме Алисы, прыснули.

– У него самого штаны в облипочку, так что непонятно, где у него там все помещается, – буркнула Марина, уже не стесняясь своей грубости.

Девочки почувствовали: они готовы к бою.

– Итак, что вы скажете относительно новых школьных правил? – задал вопрос Козловский, покачиваясь с пятки на носок.

Алиса подбодрила Марину взглядом. Раз уж она у них во всем первая, пусть и говорит первой.

– Слушаю, Везинье.

Козловский часто обращался к ученикам по фамилии.

– Вот кроссовки, я не понимаю, почему их запретили?

Учитель так удивился, что застыл на носках и сдавленным голосом спросил:

– Вот, значит, что вас смутило?

Ханна поспешила Марине на помощь:

– В первую очередь наезжают на девушек – юбки, украшения, макияж…

– Это сексизм, – отважилась вставить Сельма.

– Это называется «дресс-код», – возразил Козловский. – Он есть также и для мальчиков.

– Это же для того, чтобы к девчонкам меньше приставали, – подал голос один из учеников по имени Полен.

– Именно, – согласился Козловский и зачитал: – «Меры, предназначенные для защиты лиц женского пола от сексуальных домогательств».

– Что же, наденешь мини-юбку – и на тебя тут же набросятся?! – возмущенно закричала Марина.

Девчонки зашумели. Не насилуют же на пляжах, когда все в купальниках! Мальчишки должны себя контролировать! Мы не провоцируем, если женственно одеваемся, нам так нравится!.. Ну и так далее. Мальчики смущенно теребили кто ручку, кто листок с правилами, они и слова не могли вставить.

– Есть кое-что и посерьезнее, – заговорила Алиса слегка дрожащим голосом. – Видеокамеры. В классах.

– Так-так, Рошто, и чем же вас не устроили видеокамеры? – осведомился Козловский.

– Это свободоубийство, – ответила Алиса, сама удивившись, что изобрела новое слово.

– А если подробнее?

Учитель смотрел на нее с интересом.