Спасенный любовью - [50]

Вскоре они приблизились к предгорьям Скалистых гор. С каждой милей раздражение Эбби усиливалось.

Кейн ни в чем не собирался ей уступать.

В полдень тропа привела их к укрытому за деревьями убежищу. Эбби от восторга затаила дыхание.

Прозрачные воды горного потока стремительно неслись рядом с тропой. На противоположной стороне потока буйно росли красивые полевые цветы. Величественные пирамидальные тополя высоко поднимались над головой, как бы приглашая отдохнуть под их густой сенью. Мысль об этом была настолько же соблазнительна, насколько соблазнительны для ребенка предложенные ему сладости. Эбби осадила Сынка.

— Давай остановимся здесь.

Кейн нервно заерзал в седле. Только скрип кожи его седла выразил отношение к ее предложению — и ни единого слова в ответ. Но выражение лица красноречивее любых слов говорило о его недовольстве.

Но Эбби не сдавалась.

— Я страшно устала, — заявила она. — И не смогу больше проехать ни одной мили, не поев. — С этими словами Эбби соскочила с Сынка, вынула из седельного вьюка вяленую говядину и направилась к деревьям.

Под деревьями было гораздо прохладнее. Эбби с восторгом вдохнула полной грудью, как бы бросая вызов судьбе. Ее состояние было близким к райскому блаженству, если бы не принимать во внимание поведение Кейна, который по-прежнему зло глядел на нее.

Он спешился, но и не подумал присоединиться к ней, наоборот, даже демонстративно отвернулся. Эбби положила в рот еще кусок вяленого мяса, полная решимости насладиться им независимо от настроений Кейна.

Эбби увидела, что он направился к ручью. Низко наклонившись, он долго пил холодную воду, затем выпрямился. Не обращая внимания на присутствие Эбби, Кейн расстегнул рубашку и, скинув ее с плеч, небрежно бросил на землю рядом с собой. Эбби стала жевать медленнее. Как она ни старалась, ей не удавалось оторвать взгляд от его обнаженного торса.

Как и все тело Кейна, его спина была длинной и поджарой, четко разделенной позвоночником на две половины. Загорелая кожа блестела, будто смазанная маслом. Опустившись на колени, Кейн обдавал водой лицо и грудь, при этом необычайно красиво перекатывались под кожей его мускулы. У Эбби даже пропал аппетит. Теперь вкус мяса, которое она продолжала жевать, напоминал ей холодную золу. Внезапно Эбби почувствовала, как натянулась кожа ее живота и по телу разлился жар, не имевший никакого отношения к зною, исходившему от сверкавшего в вышине солнца.

О, ей удавалось не поддаваться обуревавшим ее чувствам все утро, но, увидев Кейна сейчас, она почувствовала, что не может больше сдерживаться.

— «Почему? — неотступно звучало у нее в голове. — Почему, когда бы я ни посмотрела на Кейна, я испытываю эту ноющую боль внутри? Почему именно он вызывает у меня такое чувство? Почему, почему, почему?» Эбби этого не понимала.

Она не понимала также, почему Кейн все еще так груб с ней. Ведь он вообще ее не замечает, на протяжении всего этого нескончаемого дня он ни разу не проявил к ней никаких признаков внимания. Он все еще сердится из-за прошлой ночи — в этом Эбби была почти уверена. Неужели он винит ее за то, что она его не остановила? Но сам-то он?.. Эбби ощутила сильный спазм под ложечкой. Неужели он считает ее непорядочной, если она позволяет ему ласкать себя?

Но на самом деле Кейн совсем не винил ее. Он упрекал себя за то, что случилось прошлой ночью.

Чувство вины и позора терзало его. Раньше ему всегда удавалось держаться подальше от замужних женщин — так было гораздо безопаснее. С Лорелеей все было по-другому. Она была замужем, когда он нанялся работником на ранчо ее мужа. Но меньше чем через месяц ее муж умер — и еще долго после этого он, Кейн, не касался вдовы.

Но когда он находится рядом с Эбби, его чувства затмевают рассудок и он теряет голову… Конечно, прошлой ночью он был пьян, и это обстоятельство усилило желание и лишило его самообладания. Он был лишь на волосок от того, чтобы полностью овладеть ею, как этого требовало его мужское естество. Кейн смутно подозревал, что Эбби не совсем осознает это.

Вряд ли она девственница, но, похоже, у нее нет никакого опыта в любовных делах.

С ней опасно иметь дело, уныло подумал Кейн, сам не понимая, в каком именно смысле опасно.

Кейн пытался не думать ни о Эбби, ни о своих чувствах к ней. Но как, черт побери, это возможно, когда он постоянно видит ее губы, воплощающие райское блаженство, а ее тело обещает, что дорога в ад будет сплошным удовольствием. Кейн презрительно фыркнул, чувствуя, что противен сам себе. Настоящее дерьмо! Ведь даже когда они с Эбби спорят и обмениваются колкостями, Кейн думает лишь о сладости ее нежных губ, о том, что ему предстоит испытать, занимаясь с ней любовью — по-настоящему занимаясь с ней любовью. И его тело постоянно и слишком уж настойчиво напоминает ему, как страстно он этого желает. Вот и сейчас его ноздри раздулись, пальцы сжались в кулак. О да, прошлой ночью Кейн понял, как сильно он хочет эту леди. Он снова почти реально ощутил, как Эбби, такая теплая и податливая, прижимается к нему, почувствовал свежий аромат ее волос, восхитительный трепет ее грудей у своей груди, живот, прижатый к тому месту его тела, которое больше всего в ней нуждается.