Спасенная душа - [22]
— Да знаешь ли ты, безумный, как твоя ненаглядная веселится сейчас? А ты лютой смертью за нее, гулящую, умереть хочешь? Пойдем, поглядишь.
Вышли в ночной сад, она его к беседке подвела.
— Ну, гляди на свою Любушку! — и захохотала Андрею в лицо.
Сейчас же внутри беседки синий огонь полыхнул, и превратилась она в стеклянный дом, а дом-то точь-в-точь его, Андреев! И видно сквозь прозрачные стенки, что в его опочивальне сидит на лавке какой-то чернявый молодец в расстегнутой красной рубахе, на цыгана похожий, а у него на коленях с распущенной косой и в рубахе исподней его Любаша!
Хлюст этот что-то жарко ей на ухо шепчет, целует ее в губы, а она на спину откидывается и хохочет распутно, как девка гулящая. Андрей от ужаса и омерзения будто в землю врос, стоит деревом, глаза огнем полыхают, кровь в сердце вскипела. Еще бы чуть-чуть — и проклял бы свою жену! Но Бог каждому по силе его крест налагает и не дает искушений сверх его меры. Вот и сейчас заставил Он Андрея пристальней вглядеться и увидеть в своей жене что-то не то, не ее.
Вот! Рука-то, которой она чернявого обнимала, шестью пальцами шевелила!
— Да ведь это бес, а не жена моя! — выдохнул Андрей. — Господи, слава Тебе! Открыл Ты мне очи.
И только истово перекрестился, как вместо обольстителя сидит на лавке тот самый индус-колдун, а вместо мнимой жены его — девица-хозяйка со змеиными глазами!
Андрей и их широко перекрестил, и тотчас стеклянный дом вздрогнул и с грохотом разлетелся во все стороны блестящей мелкой крошкой. Будто холодными брызгами его окатило. Зажмурился, а когда глаза открыл, видит, что лежит он на палубе своего корабля, а вокруг товарищи на него с испугом смотрят.
— Ты чего, Андрей Степаныч, нас пужаешь? — тревожно старшой говорит.
— Да что со мной было-то?! — растерялся Андрей.
— Да у тебя, видать, от индийской жары разум помутился. Влез вдруг на борт и ни с того ни с сего — бултых в море!
— Да как же ни с того ни с сего?! — вопит Андрей. — А корабли-то встали как вкопанные, забыли?! А чудище выплыло, один корабль утопило и меня вместо дани в пучину забрало?!
— Да Бог с тобой, Степаныч! — хохочут товарищи. — Как плыли, так и плывем без всяких чудищ!
— Да сколько же времени прошло, как я за борт махнул?! — чуть не плачет Андрей.
— Да с полчаса, может, пока тебя обратно из воды не выволокли и не откачали.
У Андрея голова кругом пошла.
— Ну не привиделось же мне? — бормочет. Однако не стал более товарищей убеждать: все равно не поверят ни в кровать скачущую, ни в девку шестипалую, ни в стеклянный дом.
Через месяц к родным берегам пристали. Народу на берегу — тьма! Радости-то у жен, матерей и детей! Вот и Андреев тесть важно усы крутит, рад, что не подвел его зять, а рядом Любаша его желанная!
Андрей сбежал к ней по узким сходням со всех ног, а она мимо него на корабль глядит, кого-то высматривает.
— Любаша! Аль не ждешь меня?! — опешил Андрей.
Охнула Любаша в испуге, смотрит на Андрея, будто впервой видит.
— Да ведь ты седой совсем! — шепчет.
— Седой-седой, а деток рожать молодой! — хохочет тесть. — Две дочки у тебя, Степаныч!
— К-как две?
— А так. Послал нам Господь на счастье Веру и Надежду. Так их в церкви без тебя окрестили.
Ночью, сидя возле сомлевшего мужа, Любаша перебирала руками его седые волосы и вдруг тихо сказала:
— А ведь я все знаю, что с тобой было…
— Как знаешь?! — вздрогнул Андреи. — Я ведь тебе ничего про эту страсть не рассказывал!
— И не рассказывай. Душа-то у нас с тобой от Бога одна, а потому все, что с тобой будет, и мне откроется.
«Аз воздам»
Однажды, на Светлую Пасху, одна бедная вдова покрасила луковой шелухой два яичка и говорит сыну:
— Пойди, Ванятка, в церковь и подай яичко нищему, а другое мы в доме оставим, вдруг кто похристосоваться придет.
Пошел Ванятка в церковь, народу наряженного на улицах тьма! Только и слышно: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!»
Возле церкви нищие столпились, у всех полны котомки румяными куличами да крашенками, а в сторонке одиноко стоит худой старичок в плохонькой одежонке, и ничего у него в руках нет.
Ванятка к нему.
— Христос Воскресе, дедушка! Возьми яичко вот.
— Воистину Воскресе, милый! — обрадовался старик. Поцеловались они трижды, он и говорит: — Я тебя тоже одарить хочу. Давай крестами меняться!
И снимает с себя нательный крест, а он как жар горит!
— Нет, дедушка, мой-то простой, а твой золотой!
— Ничего, милый, бери. А как захочешь ко мне в гости прийти, поцелуй этот крест и скажи: «Господи, благослови!» — и увидишь, что будет.
Счастливый Ванятка бегом домой, матери ничего не сказал: заругает ведь за дорогой крест. До обеда терпел-терпел, что, мол, будет, если крест поцеловать, и не выдержал.
Взял горячий крест, поцеловал и только сказал: «Господи, благослови!», как сейчас же оказался на девятом небе, в цветущем райском саду. И слетает к нему чудной красоты Ангел и говорит:
— Чадо, не ужасайся и не бойся ничего. Пойдем со мной!
И привел его Ангел в сказочной красоты дворец. В первой палате, полной благоуханных белых цветов, Ангелы и Архангелы райскими голосами поют. Во второй невиданными драгоценными камнями сверкающей палате сама Пречистая Богородица с апостолами хвалу Господу воздавала, а в третьей, самой дивной палате, златом, жемчугом и изумрудами изукрашенной, стоял посередине высокий Божий престол, а на нем в неизреченном сиянии — Сам Христос в белоснежной ризе. В руке Он держал скипетр, чтоб судить дела человеческие, а вокруг него бесшумно Херувимы и Серафимы летали.
