Спасение по-русски - [10]

– Пас.

– Увеличиваю. – Хоггарт положил на стол ком смятых, потрепано-засаленных банкнот. Несмотря на отрешенно озабоченное лицо, глаза его искрились смехом.

– Отвечаю. – Мартинес сдвинул в центр стола все, что лежало перед ним.

– Увеличиваю. – Голос Миллера дрожал как сталь, а к золотым монетам добавилась пачка бумажных денег. Достав из небольшого костяного портсигара тонкую самодельную сигарету, наемник закурил, его глаза ничего не выражали. Бывший французский циркач-стрелок, своей меткостью снискавший едва ли не мировую славу, по случайности во время репетиции застрелил ребенка, дочку жонглера, которая неожиданно выбежала на выстрел. Суд его оправдал, но сам актер для цирка умер. Взяв себе новое имя – Ник Миллер, – он уехал в Южную Родезию, после перебрался в ЮАР, занимался подготовкой ангольских повстанцев.

– Отвечаю, – достав из нагрудного кармана тугую пачку долларов, Хоггарт бросил ее в центр стола.

– А я, а я… – Мартинес лихорадочно чесал лысый череп, все его деньги уже лежали в центре стола, и нужно было на что-то решаться, играть или нет. Отчаянно махнув рукой, он вскочил со своего места и со словами «Я сейчас!» выбежал из зала. Невысокого роста, сутулый, с длинными, едва ли не до колен мускулистыми руками, в длинных шортах, из-под которых выглядывали кривые волосатые ноги, подобно человекообразной обезьяне, он забавно переваливался с ноги на ногу. Через минуту Мартинес вернулся, держа перед собой прозрачный камень неправильной формы. Положив его на свою ставку, Роберт Мартинес гордо объявил:

– Отвечаю.

Вся эта сцена ровным счетом никак не воздействовала на Ника. Тот, продолжая дымить своей сигаретой, положил две пачки банкнот, которые лежали перед ним на столе, затем снял с шеи кожаный мешочек, который всегда носил с собой, и, вытряхнув оттуда пару крупных золотых самородков, добавил к своей ставке.

– Увеличиваю, – сказал он.

Похлопав себя по карманам, Хоггарт развел руками и со словами: «Я пас», – вышел из-за стола.

Теперь следовало ждать действий Мартинеса. Инструктор рукопашного боя несколько минут сидел в задумчивости, наконец, решившись, он разжал пальцы левой руки. На ладони лежало еще два неограненных алмаза. Один из них лег на стол.

– Отвечаю, – прошипел пересохшим от возбуждения ртом американец. Денег у Миллера больше не было, хмыкнув, он обратился к Нэсмиту:

– Бак, не одолжишь мне немного?

– О чем речь, Ники, тебе всегда пожалуйста, – добродушно прогудел седобородый Нэсмит. – Сколько надо?

– Все твои.

– Без проблем.

Небольшое скопление бумажных и золотых денег, лежащих напротив Нэсмита, переместилось к центру стола. И снова слово было за Мартинесом. На этот раз наемник с трудом разжал пальцы левой руки. Последний драгоценный камень, прилипший к потной мозолистой ладони, горел всеми цветами природной палитры. Сжав пальцы снова в кулак, Роб бросил свои карты в колоду, сил его хватило лишь на то, чтобы произнести:

– Пас.

Миллер, затушив окурок своей сигареты об крышку стола, бросил карты и притянул к себе весь выигрыш, при этом не забыв вернуть долг Баку Нэсмиту. Робин Мартинес схватил со стола карты соперника и раскрыл их перед своим лицом веером. От вопля рукопашника, подобно сирене сигнализации, заложило уши игроков:

– Он блефовал!!!

* * *

Курт Шейхас, распарившийся под горячим душем, смыл с себя мыльную пену, затем, ополоснувшись, закрыл кран. Насухо вытершись, окропил себя дорогой французской туалетной водой. Став перед зеркалом, он изобразил несколько стоек подобно тем, что выполняют атлеты на соревнованиях по культуризму.

«Хорош, подлец», – подумал про себя юноша. И действительно, при росте метр девяносто, он был великолепно сложенным блондином с голубыми глазами и мужественным лицом скандинавского викинга. Особенно мужественную внешность викинга ему придавала окладистая золотистая борода. Курт всегда отращивал бороду перед выполнением очередного задания. В саванне или джунглях волосяной покров не только спасал днем от палящего солнца, но и ночью защищал от жалящих москитов.

А в том, что скоро предстоит новое задание, лейтенант Шейхас нисколько не сомневался. На базу батальона «коммандос» прибыло большое начальство, несколько белых генералов и пара чернокожих чиновников из президентского аппарата. По базе ходили слухи, что вскорости эти чиновники получат военные звания и заменят белых генералов на их постах. Шейхас был склонен верить этим слухам – со времени переизбрания президента Деплера и выборов негритянского лидера Манделы в Южно-Африканской Республике многое изменилось. Уже одно то, что в особом батальоне «коммандос», где испокон века служили белые, создали «черную» роту и учили в ускоренном темпе, говорило о многом. Анализируя все эти события, лейтенант Шейхас был склонен верить тому, что скоро наемникам зададут конкретный вопрос: «А, собственно, вы граждане какой страны?» и дальше – «Не пора ли вам по домам, господа?».

Нужно быть реалистом, чтобы не сомневаться в такой скорой перспективе. Несмотря на авантюрно-романтическую натуру, Курт Шейхас и был реалистом.

По окончании военного училища он пять лет добросовестно отдал горно-егерским частям Швеции, где поддерживал обороноспособность нейтрального государства. Но военная служба на одном месте – рутина конторского клерка. Через пять лет, бросив военную карьеру в Шведском королевстве, Шейхас отправился путешествовать по свету. И уже через полгода высаживался с горящей десантной баржи на ощетинившуюся свинцовым огнем кубинских пулеметов землю Анголы. Дважды побывав в зубах у смерти, откуда его вытащили врачи военных госпиталей, Курт наконец смог произнести: