Спасём наш Мир - [19]

— Это наша Земля! — закричал Вовка. — Мы всё равно вас победим, потому что иначе нельзя! Иначе наш Мир погибнет! Мы спасём наш Мир! Обязательно спасём!

— О! Да ты философ! Ну и что вы можете сделать против нас, против власти? Если я скажу своим людям, они прикончат и твоего папашу с мамашей, и тебя, и твоего братца, и ничего нам за это не будет, потому мы служим власти, а вы быдло!

Полковник поднял трубку телефона и сказал:

— Сержант Веденеев, подойди ко мне в кабинет, забери тут одного на хазу. Это сын Муравкиных. Алло! Веденеев! Отвечай! Алло, ты меня слышишь?

Дальше всё происходило, как во сне. Дверь кабинета приоткрылась и захлопнулась. Было слышно как, в двери щёлкнул замок. Самое странное — Вовка это успел заметить — за дверью никого не было.

— Что такое?! В чём дело?! — заорал полковник. — Кто там с замком балуется?!

Он встал из-за стола и подошёл к двери, попробовал её открыть — дверь оказалась заперта.

— Ну-ка, отоприте, немедленно! — заорал полковник, но никто его не услышал.

Полковник вернулся к столу, сел в кресло, схватил телефонную трубку… Вовка увидел, как от аппарата отлетел шнур. Полковник побледнел. Он вынул из ящика письменного стола сотовый телефон. Дрожащими руками он стал набирать номер. И тут, неожиданно, из телефона на весь кабинет… раздался голос Кирилла:

— Извините, ввиду постановления правительства, с сегодняшнего дня телефоны преступников больше не обслуживаются.

Полковник побледнел ещё больше. У него затряслись руки. Он вскочил, подлетел к двери и стал бешено колотить по ней ногами и руками, крича, в истерике, «откройте!!!». Ну а когда посреди кабинета прямо из воздуха возник Кирилл, полковника чуть не хватил удар…

…Брат стоял посреди кабинета. Он молча глядел прямо в глаза милиционеру. Полковник не мог произнести ни слова. Он просто стоял возле двери, тупо уставившись на Кирилла.

— Кирилл?! — выдохнул из себя Вовка. — Ты как здесь оказался?

— А ты не догадываешься? — ответил брат. — Ты же сам теперь можешь это, я же тебя учил. Почему ты не ушёл?

— Я просто испугался и забыл, что могу так.

— Ну ладно, теперь его очередь пугаться.

У полковника, видимо, произошёл нервный срыв. Он заорал, больше для того, наверное, чтобы показать, что не испугался:

— Кто ты такой?! Как ты сюда попал?!

— Я-то? А ты не догадываешься? Ты же сам хотел меня видеть. И тот сержантишка расстроился, что не нашёл меня. Ну так вот, я и есть тот самый Кирилл Муравкин, слыхал про такого? Слыхал, слыхал. Ведь ты же только что грозился всех нас прикончить. Ты ещё сомневался в том, что я страшный. Кстати, зря сомневался.

— Изволь обращаться ко мне на Вы!!! — взревел полковник, а Кирилл продолжал, не обращая внимания на окрик:

— Сядь на место, Серёжа Змеев.

Полковник, неожиданно, обмяк, тихо подошёл к столу и сел на стул.

— Во что же ты превратился, Серёжа Змеев? — продолжал Кирилл. — Разве об этом ты мечтал? Разве ты мечтал стать преступником и помогать бандитам?

Вовка увидел, как слетела с лица полковника злобная гримаса, как закрылись его глаза, а сам он бессильно отвалился на спинку стула. Змеев заговорил странным полусонным голосом, будто под гипнозом:

— Я мечтал стать милиционером… Я мечтал бороться с преступниками и защищать хороших людей… Я мечтал стать смелым и справедливым. Я мечтал делать добро хорошим людям… делать добро…

— И много ли ты сделал добра с тех пор, как стал милиционером?

— Я с тех пор не делал добра… я только творил зло… только зло… только зло…

— А ведь ты, Серёжа, раньше не был трусом, правда?

— Я не был трусом, зато теперь я трус… я трус… я боюсь того, от кого должен защищать людей… Я боюсь Луганского… боюсь Луганского… боюсь… боюсь… Я стал его бояться его в школе, когда он с дружками стал меня преследовать и бить…

— А ведь милиционер не должен бояться бандитов.

— Не должен бояться… не должен… не должен… не должен…

— Вспомни, Серёжа, каким ты был тогда. Представь, что тебе снова десять лет, вспомни маму, бабушку, дедушку, папу. Они ведь гордились тобой, а ты предал их, а ещё ты предал себя, тогдашнего.

С полковником что-то происходило. Вовка увидел, как из закрытых глаз Змеева покатились по щекам крупные слёзы. Полковник продолжал говорить:

— Я предал всех, я предал свою мечту, я предал себя. Серёжа, прости меня… Я не знаю, как всё исправить… Я предал твою мечту, Серёжа. Ты мечтал, защищать хороших людей, а я защищаю преступников, бандитов. Я стал подлецом, негодяем, преступником… стал преступником… сам. Нет, я уже не ты. Ты умер, когда я совершил первый подлый поступок. Ты умер, а родился я — мерзавец, которому нет места на Земле. Что же теперь делать, как жить дальше?

Неожиданно, полковнику ответил мальчишеский голос. Голос звучал просто из пространства:

— Я снова оживу, если ты перестанешь быть подлецом. Ты снова станешь мной, если станешь тем, кем я мечтал стать. Ты сможешь.

Полковник зарыдал. Вовка не мог больше спокойно смотреть на это. Он почувствовал, что сам вот-вот разревётся. Ему было до слёз жаль полковника Змеева. То есть не полковника, а прежнего Серёжу Змеева, с которым разговаривал сам Серёжа, только уже ставший взрослым. Вовка сделал то, чему его научил брат — он телепортировался прямо в парк Швейцария к тому обрыву, на то самое место.